Виталий Познахирев - Турецкие генералы и адмиралы в русском плену (XVIII - XX вв.)

Произошедшее, без сомнения, шокировало обе стороны, и 22 июля Слободско-Украинский губернатор И. И.Бахтин, дабы хоть как-то сгладить ситуацию и успокоить страсти, обратился за содействием к османским военачальникам, находившимся на тот момент в Харькове. Уже 23 июля старший из них — трехбунчужный Загарджи-паша [39], предписал всем пленным, расквартированным в губернии, «жить с русскими смирно и если кого из них русские обидят, то жаловались бы городничему в обиде своей. Буде же он никакого удовольствия не доставит, то писали б сюда (в Харьков — В.П.) к губернатору и чтоб от них никакой драки и ссоры между русскими не происходило (так в тексте — В.П.), ибо в Валках большая драка сделалась и там половина их побита, но сколько числом еще неизвестно. В прочем, приказываю жить с русскими смирно и спокойно и чтоб никогда не доходили ко мне слухи о драке и ссоре» [204].

Характерно, что этим предписанием Загарджи-паша не ограничился. Он потребовал от И. И. Бахтина доставить в Харьковский госпиталь всех турок, раненых в ходе конфликта, и освободить содержащихся под арестом «зачинщиков»; поставил вопрос о возбуждении уголовного дела по факту чрезмерного применения русскими силы и массового разграбления при этом имущества пленников; создал собственную комиссию «для получения надлежащего сведения о происшествии в Валках» и заявил, что не покинет Харьков до окончания ее работы.

И даже спустя месяц, уже передав И. И. Бахтину копию заключения указанной комиссии, Загарджи-паша отказывался репатриироваться, утверждая, «что никак не может отправиться без турок, находящихся в Валках, и что Богодуховская его команда также без него не может выступить, а остается он здесь до конца в Валках следствия и тогда отправится вообще со всеми подкомандующими ему турками, как в Харькове находящимися, так в Богодухове и Валках пребывающими». В итоге паша все-таки настоял на своем; И. И. Бахтину пришлось освободить всех арестованных, «соображая, что зачинщики возмущения сего в смятении убиты и что <���…> если бы, удержав партию, требовать разрешения от начальства, то было бы сие совершенно противно мирному трактату» [205].

К сказанному остается лишь добавить, что дело о бунте в Валках было действительно возбуждено. В период 1812–1819 гг. оно последовательно рассматривалось Валковским уездным судом, Слободско-Украинской палатой уголовного суда, Шестым департаментом Сената и даже Государственным Советом. В конечном итоге правосудие пришло к выводу, что в ходе усмирения пленных действительно имели место многочисленные факты грабежа, а россияне действовали «с нарочитою жестокостью и тем произвели великое и большей частью без всякой нужды смертное убийство». Вместе с тем, поскольку имена убийц и грабителей установить не удалось, дело, несмотря на протесты Министра юстиции, было «предано воле Божьей» [206].

(Мы, со своей стороны, считаем, что «великое и большей частью без всякой нужды смертное убийство» стало отдаленным следствием благих намерений правительства Александра I, которое в 1806–1812 гг. запретило использовать пленных турок на каких-либо работах! [207]Причем, даже те из пленников, кто искал себе заработка, вынуждены были… добиваться разрешения на трудоустройство у городничего! В результате сотни молодых людей, регулярно получающих жалование (т. е., финансово независимых), обладающих относительной свободой передвижения, проживающих постоем среди чужого для них населения, пребывающих под надзором гражданской власти и фактически лишенных не только обязанности, но и права на труд, повели себя так, как и должны были повести: турки пристрастились к спиртному и, потеряв всякое представление о дисциплине, стали расхищать имущество жителей, приставать к женщинам и совершать иные правонарушения, не останавливаясь даже перед убийством как россиян, так и собственных соотечественников [208]. Чем все это окончилось — описано выше).

Расписка двухбунчужного Мегмет-паши в получении 12 октября 1812 г. от Харьковского полицмейстера денежных средств, необходимых для доставления на родину «двух маленьких турчанок» (ГАХО. Ф. 3. Оп. 19. Д. 171. Л. 56.)

Что же касается девочек, ставших невольным поводом к трагедии в Валках, то в первый момент власти вернули их Булычевой, но, быстро опомнившись, вновь изъяли, и какое-то время дети жили в семье Слободско-Украинского вице-губернатора. В сентябре 1812 г. Рамиз-паша [28] просил прислать девочек к нему в Николаев «посредством какого-либо турецкого семейства <���…> или чрез нарочного чиновника». Однако по каким-то причинам эта просьба была отклонена, и 12 октября детей передали «для доставления в их отчизну» следующему из Воронежа через Харьков двухбунчужному Мегмет-паше [40]. Одновременно последнему выделили для девочек отдельную подводу, деньги в сумме 20 руб. на покупку им одежды и обуви и еще по 3 руб. на питание их в пути до Тирасполя [209].