Виталий Познахирев - Турецкие генералы и адмиралы в русском плену (XVIII - XX вв.)

Однако здесь необходимо подчеркнуть, что такие перемещения российские власти осуществляли, как правило, лишь с согласия лиц, подлежащих переводу! Игнорирование данного принципа могло повлечь за собой нежелательные последствия. К примеру, в ноябре 1811 г., по ходатайству Серур Мегмет-паши [35], из Задонска в Калугу был переведен высокопоставленный чиновник Салах ага. Едва прибыв на новое место, тот направил в Петербург Военному министру жалобу на нарушение его прав, т. к. своего согласия на перевод он не давал, а в Задонске у него остались родной брат, часть свиты и некоторое имущество [216].

К сказанному необходимо добавить, что отдельным пашам удавалось еще в ходе войны добиваться освобождения небольших групп военнопленных, преимущественно — из числа женщин и детей. По окончанию же военных действий Порта могла возложить на кого-либо из пленных генералов обязанности по контролю за процессами возвращения османов на родину. Так, в 1812 г. Ахмет-паша [37] был «уполномочен от своего правительства как главный комиссар для совокупления (т. е. сбора — В.П.), препровождения и размена всех военнопленных», а Рамиз-паша [28] назначен «инспектором над турецкими комиссарами, которым поручено принять военнопленных» [217].

Завершая краткий обзор данного аспекта рассматриваемой проблемы, заметим, что отдельные паши пытались привлечь внимание общественности и властей к положению пленных посредством периодической печати. Например, в феврале 1878 г., давая интервью корреспонденту «Орловского вестника», бригадный генерал Ахмет Фаик-паша [75] заявил: «Нас московы содержат в плену сносно, благодаря генеральскому чину, но ведь и ваших в Стамбуле у нас содержат также недурно. Им дают плов, а нашим солдатам отпускают щи да кашу с черным хлебом. Москов не поморщится, а только пальцы оближет после нашего плова, а посмотрите что здесь делается с нашими солдатами: тиф, дизентерия, засорение желудка. К вашим щам и кашам трудно привыкнуть, а наш плов — прелесть!»… Впрочем, генералы прекрасно отдавали себе отчет в бессмысленности подобных претензий, ибо тот же Фаик-паша, немного успокоившись, вдруг сделал неожиданное для интервьюера дополнение: «Вы забудьте, что я вам наболтал полчаса назад и расстанемся друзьями. Будете в Стамбуле — заходите ко мне…» [218].

Обобщая изложенное, мы приходим к выводу, что находясь в плену, османские генералы довольно успешно защищали права и интересы своих соотечественников. В основном, конечно же, благодаря содействию российских властей. Впрочем, справедливости ради надо признать, что последнее было далеко не беспредельным. Так, осенью 1812 г. Рамиз-паша [28] пытался «под покровом амнистии, даруемой обыкновенно при мирных трактатах», вызволить их Харьковской тюрьмы двух пленных турок. Но Слободско-Украинский губернатор ответил отказом, сославшись на то, что лица эти осуждены за убийство [219].

Обобщенные данные о распределении османских военачальников по основаниям прекращения состояния плена представлены нами в Таблице 20. Однако прежде чем перейти к комментированию последней, считаем необходимым обратить внимание на то, что в исследуемых хронологических рамках Петербург воздерживался от практики освобождения военнопленных противника, включая генералов, за выкуп [220]. Между тем, отдельные высокопоставленные лица эпизодически выступали с подобной инициативой. К примеру, в 1739 г. на этом настаивал фельдмаршал Б. К. Миних, ссылавшийся на европейский опыт и на то, что число пленных османов в России многократно превышает число русских пленников в Турции. Однако ни императрицей Анной Иоанновной, ни большинством членов Кабинета Министров предложение о выкупе поддержано не было [221].

Возвращаясь непосредственно к содержанию Таблицы 20, отметим следующее:

I. За годы русско-турецкого вооруженного противостояния российской стороной было освобождено в одностороннем порядке и без всяких условий 4 турецких генерала или 3,9 % от их общего числа (стр. 1.1.), а именно:

— Двухбунчужный Осман-паша [10] — первый военачальник противника, плененный в ходе Русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Решение о его освобождении было принято кн. Г. А. Потемкиным и впоследствии одобрено Екатериной Великой. Основной мотив освобождения: демонстрация доброй воли России (и лично светлейшего князя) в надежде на то, что этот шаг будет способствовать скорейшему окончанию войны. Сказанное подтверждается следующим письмом Г. А. Потемкина императрице от 17 ноября 1788 г.: «паша, взятый на [острове] Березани, был прежде агою янычарским в Царьграде и пользовался особливым благоволением султана, к которому свободный имел доступ. Пред открытием войны мнения его о сохранении мира, не согласные с мнением верховного визиря, навлекли на него злобу сего начальника. <���…>. Он уверяет, что верховный визирь многих имеет себе неприятелей, что при малом поколебании, падение его неминуемо. А в таком случае Осман-паша, много считая на особливую к себе милость султана и помощь друзей, ласкается быть удостоен к заступлению его места».