Мониер не застал Лесли в Москве, но, покидая Москву 7 июня, он заехал будто бы «выпить» к тестю Лесли, Унзингу, проживавшему в Химках (очевидно, вместе с дочерью — женой Лесли). Именно по выезде оттуда и был ограблен отставший возок. Не соблазнил ли Мониер чьего-либо любопытства Как раз в Доме Лесли, демонстрируя тайный царский ответ?
Изложение инструкции, данной Мониеру, см.: Форстен Г . Балтийский вопрос..., т. II, c. 364–366; Wejle С . Op. cit., s. 9.
ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г. cтб. 8, лл. 220–222.
Там же, стб. 7, л. 287.
Там же, стб. 8, л. 88.
Wejle С. Op. сit, s. 9.
Arkiv till upplysning оn svenska krigеns..., historia, d. II, ss. 157.
Ibidem.
Sveriges krig 1611–1632, d. V, s. 229–230.
ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 5, лл. 42, 48.
Еще в феврале новгородскому воеводе было приказано, послав в Ливонию разведчиков под видом купцов, поручить им между прочим «тайно проведывать» в Риге про деятельность Русселя: «что у него учнется делати». По прибытии в Москву состав посольства был поставлен в необычные условия: приставам было приказано всех, кто придет к двору и будет о чем-либо разговаривать с послом или его людьми «отошед от посольского двора», хватать и присылать в Посольский приказ, но «чтоб то послу было не знатно и не сумнительно» (Там же, лл. 15, 120–121).
Любопытна резолюция рукою Филарета Никитича: «Как государь производит, а мне кажется — его не мешкая пропустить: потому как ему без королевского ведома ехать сюда? Чтоб его велеть пропустить не мешкая. А я чаю, что он едет с великим делом» (Там же, л. 45 об.).
Там же, лл. 147–148.
Запись переговоров не сохранилась; она должна была храниться у кн. И. Б. Черкасского, «а в Посольском приказе ни о чем не ведомо, потому что Яков Руссель приезжал с великим и тайным делом» (Там же, лл. 166–167).
Там же, стб. 9, лл. 3–19.
Там же, стб. 10, лл. 5, 29, 48. Позже Руссель предлагал свое посредничество между Московским государством и князем Христианом Анхальтским, который выразил согласие за хорошее вознаграждение стать во главе нанятых Москвою иностранных войск (Там же, 1632 г., стб. 8). Но в это время Смоленская война была уже в разгаре.
Это донесение выслано им из Риги 17 июня и получено Густавом-Адольфом с письмом Оксеншерны (от 12 июля) не раньше конца июля 1631 г. ( Wejle С. Op. cit., s. 24).
26 мая Руссель отплыл на судах из Пскова, прихватив с собой иноходца из царской конюшни и возок, крытый лазоревым сукном, вовсе ему не подаренные, а данные лишь на проезд от Москвы до рубежа (ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 5, лл. 187 и сл.).
Wejle С. Op. cit., s. 10.
ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 8, лл. 222, 68.
Там же, л. 68.
Wejle С . Op. cit., лл. 15, 57–58.
Там же, лл. 57, 16.
Императорское посольство в сопровождении польской свиты действительно прибыло на русскую границу в следующем, 1632 г., но не было принято.
ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 8, лл. 19–20, 15–16.
Там же, л. 84.
Там же, лл. 63, 67.
Там же, л. 106.
Там же, л. 85.
Руссель, будучи во второй раз в Москве, взял на себя перед кн. И. Б. Черкасским какие-то обязательства диверсионного или разведывательного характера в отношении Смоленска. В июле и в октябре 1631 г. он сообщал через своего секретаря Вассермана, ездившего от него из Риги в Москву, что «умышленье, которое заведено под Смоленском городом», связанное с применением какой-то тайной «лучевой снасти», приводится в исполнение, по-видимому, с помощью двух доверенных лиц, посланных Русселем к смоленскому воеводе Гонсевскому под предлогом официального запроса от имени Швеции о якобы задержанных в Смоленске шведских военнопленных. Руссель обещал сообщить царю при своем следующем посещении Москвы и о других задуманных им «неминучих» средствах, «чтоб то место Смоленское вашему величеству отдать». Пока что в октябре Вассерман привез точнейшие сведения об укреплениях и гарнизоне Смоленска, о настроениях населения к пользу перехода под власть Москвы, о советниках и личном окружении смоленского воеводы (ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г. стб. 10, лл. 3, 30, 34–40, 54–55).
Читать дальше