Борис Поршнев - Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства

ЦГАДА, Дела шведские, 1630 г., стб. 9, лл. 108, 139; стб. 10, л. 25.

В статье «Московское государство и вступление Швеции в Тридцатилетнюю войну» («Исторический журнал», 1945, кн. 3, с. 20) мы ошибочно называли Русселя шведом. Биографические сведения о Русселе удалось найти у французских мемуаристов. Жак Руссель, сын шалонского буржуа, брат известного кальвинистского проповедника, — типичный человек эпохи позднего Возрождения, светски образованный, жизнедеятельный, — и одновременно — фанатичный приверженец кальвинистского протестантизма. Он — единомышленник и доверенное лицо вождя французских гугенотов герцога Рогана. Руссель, соединивший своей деятельностью Францию, Польшу, Савойю, Мантую, Венецию, Трансильванию, Турцию, Московское государство, Швецию, Германию, Голландию, завоевавший широкое доверие Бетлена Габора, Густава-Адольфа, Филарета Никитича, сыграл в 20-х — начале 30-х годов немалую роль в практическом осуществлении политической задачи огромного значения — в сколачивании антигабсбургской коалиции, а также в попытках воплотить в жизнь план объединения всех христианских некатолических церквей, разрабатывавшийся в это время в антикатолических церковных и политических кругах. Несколько раз посещает он далекую Московию — в качестве посла Бетлепа Габора, как уполномоченный Густава-Адольфа и, наконец, последний раз в 1633 г. — в качестве полномочного посла голландских Генеральных штатов. На этом последнем этапе Руссель делает главный упор на торговом аспекте деятельности. Он настойчиво и терпеливо добивается осуществления великого замысла открыть европейским купцам путь через Россию (по Волге и Каспийскому морю) к персидскому рынку. Кальвинистская набожность слилась в нем — совершенно в духе века — с гигантской корыстью. Он необычайно разбогател. В 1636 г. Руссель оказывается в Константинополе. Там, во время какой-то эпидемии, его настигла смерть; ему было не более 40 лет. Жаку Русселю посвящен специальный параграф («В масштабе индивидуальной жизни») заключительной части нашего исследования «Франция, Английская революция и европейская политика в середине XVII в.» (М., 1970, с. 339–354).

Wejle С. Op. cit., s. 19. Руссель выехал из России через Новгород 24 июля 1630 г., 20 августа отплыл из Выборга в Швецию (ЦГАДА, Дела шведские, 1630 г., стб. 3, лл. 40, 62). См. там же (1630 г., стб. 8) данную ему рекомендательную грамоту Михаила Федоровича к Густаву-Адольфу от 6 июля 1630 г.

Ahnlund N . Op. cit., s. 332.

В своем первом сообщении о переговорах с Густавом-Адольфом (от 29 января 1631 г.) он пишет: «И сверх того я говорил один на один с королевским величеством о том добром деле от вашего царского величества и договорился с ним тайно по вашему произволению и желанию вашему. И только за тем стало, что надлежит наводить и соединачить [организовать] изволение [волю] панов-рады на доброхотение к пре-вельможнейшему Густаву-Адольфу, королю, так же как они желали и хотели покойника блаженной памяти короля Габора, еже волею божиего преставился, тогда как он со своим войском шел в Польшу на исходе 1629 года» (ЦГАДА, Дела шведские, 1630 г., стб. 3, л. 2).

Бетлен Габор, судя по речи его послов в Москве, рассчитывал на три фактора: 1) военную силу свою и своих союзников; 2) доброжелательное отношение сейма [«панов-рады»] к нему и к идее польско-венгерской унии; 3) рокош, который, по его предположению, со ссылкой на исторические прецеденты, поднимут против своего короля поляки, если он начнет не одобряемую ими войну (ЦГАДА, Дела венгерские, 1630 г., стб. 1, лл. 162–163).

Еще будучи при дворе Бетлена Габора, Руссель выступал как горячий поклонник Густава-Адольфа, определенно ориентировался на него и заключил тайный договор с его послом Страссбургом. Последний снабдил Русселя не только рекомендательными письмами к Густаву-Адольфу, но и полномочиями действовать в Турции и России в интересах Густава-Адольфа и от его имени ( Wejle С. Op. cit., s. 12–13).

Wejle С . Op. cit., s. 12–16.

Wejle С. Op. cit., s. 19–33.

См. Theatrum Europaeum, t. II, p. 571–572.

Wejle C . Op. cit., s. 64–65.

Ibid., s. 39.

См. анализ конечных целей похода Густава-Адольфа в Германию в кн.: Ahnlund N. Op. cit., s. 393–401. Для характеристики этих целей еще никем не привлекалась следующая фраза из неопубликованного письма Густава-Адольфа к Михаилу Федоровичу из Штеттина от 21 июня 1631 г. (в переводе Посольского приказа): «А что ваше царское величество держит к нашему королевскому величеству добрую надежду, чтоб наше королевское величество вашему царскому величеству против польского короля помогал, то, хотя еще и не вся немецкая земля под наше королевское величество поддана, однако, мы нашу королевскую великую дружбу и любовь к вашему царскому величеству показать хотим»; следует разрешение нанять 5 тыс. солдат в Померании, Мекленбурге и Пруссии для войны с Польшей, провезти их через Швецию, беспошлинно вывезти закупленное оружие и пр. (ЦГАДА, Дела шведские, 1631 г., стб. 4, л. 133).