Владимир Ткаченко-Гильдебрандт - Мистические культы Средневековья и Ренессанса

Маркус принялся убеждать женщин, и это средство принесло большую известность сектанту. Размышляя о заблуждениях, которые могли отсюда возникнуть, становится понятным, почему наиболее дискредитировавшие себя секты, подобные офитам, соединились с этой ветвью валентинианства [239].

Сириец по происхождению Кердон , пришедший в Рим около 140 года христианской эры [240], произвел вторжение персидской философии. Он предполагает два независимых друг от друга начала: одно доброе, другое злое. Согласно Кердону, закон евреев или Ветхий Завет является произведением злобного существа; наоборот, закон христиан или Евангелие есть дело доброго начала [241]. Эон Христос , посланный к людям Неизвестным Богом и врагом материи , никак не смешивался с материальным телом, не был вовсе рожден от женщины и никак не страдал [242]. Он облачился лишь в призраки плоти [243]. Валентин уже прикоснулся, как Кердон спешит это сделать, к доктрине двух начал; но это учение, мощно возмутившее тогда умы, отныне станет для гностиков преобладающей идеей: итак, поспешим увидеть ее разрешение новым сектантом.

Если бы судили о Маркионе по оскорблениям, которые ему адресует Тертуллиан [244], то рисковали бы скорее советоваться со страстью, нежели с историей: к счастью, иные Отцы Церкви более спокойные оценщики [245]. Маркион являлся сыном святого епископа и родился в Синопе на восточном побережье Пафлагонии в Малой Азии. Греховная связь с девушкой, давшей обет целомудрия, исключила его из Церкви. Говорят, что отверженный в Эфессе учениками Святого Иоанна, он встретил в Риме Святого Поликарпа; и поскольку Маркион спросил последнего за кого он его признает, святой человек ответил: «Да, я тебя признаю за сына Сатаны». Добавляют, что по просьбе его собственного отца, он был отлучен от церкви в Риме со времени своего прибытия, как это случилось и в Синопе. Однако Маттер подвергает сомнению этот факт [246]. Как бы то ни было, Маркион являет собой один из наиболее грустных примеров последствий первоначальной ошибки. Она его бросила в ересь и навлекла на него в семье и в других местах красноречивые проклятья. Тем не менее, он обрел печальную славу, став главой школы в гностицизме. Снедаемый честолюбием в свою очередь сделаться евангелистом, он нападал на самое известное Евангелие в Малой Азии, то есть на Благовествование Святого Иоанна. Согласно Маркиону, Иисус Христос не рождался от Девы, не имел даже видимости; он не заимствовал тела у материи [247]: это был чистый дух [248], покинувший небеса и внезапно оказавшийся в синагоге Капернаума [249].

Итак, Маркион не принимает ни страданий, ни смерти Иисуса Христа; что касается человека, он полагает, что тот есть произведение двух противоположных начал и рассматривает душу как эманацию добродетельной сущности, а тело как труд злобной сущности [250]. Одновременно Маркион заботился об устранении из Нового Завета всего того, что могло бы оспаривать его систему двух начал. Он называл Бога ангелом, который управляет материей ; но был, по его словам, Высший Бог [251], являющийся Истинным Богом , Неизвестным Отцом, Верховным Существом (Matter, t. II, p. 248). Изложение этой доктрины двух начал заставило высказаться Святого Епифания, что, по его мнению, Маркион принес свою систему из Персии [252]. Наш великий Боссюэ идет еще дальше: он охотно смешивает Маркиона со знаменитым главой школы дуализма Манесом , как видно из следующих слов: «После язычников, казавшимися авторами и учителями благой философии, пришли другие люди, коих назвали в Церкви манихеями и маркионитами [253]».

Ученик Маркиона Апеллес , питая привязанность к женщине по имени Филумена , персонифицировал премудрость с тем же самым именем [254]. Доктрина этого гностика из сектантов, о которых я говорил, напоминает учение Валентина и в особенности офитов . Апеллес являлся, вероятно, наиболее безусловным монотеистом, чем все его предшественники: он принимал только единое вечное начало , не заботящееся никак о материи; отсюда видно, что у него встает проблема, существовавшая для всех и состоящая в том, как примирить происхождение зла с добрым началом; следовательно, чтобы избежать этого сомнительного пункта, Апеллес утверждает, что Высший Бог сотворил ангелов и между ними ангела огня [255], создавшего наш мир по образу иного высшего и более совершенного мира [256]. Апеллес был противником христианской догмы воскресения плоти; он говорил, что нисходя с небес, Иисус Христос обладал небесным и воздушным телом, а восходя на небеса, он возвращал каждому небу то, что у него ранее брал, и, таким образом, лишь один дух возвратился в лоно Божества [257].