Давид Гримм - Воспоминания. Из жизни Государственного совета 1907–1917 гг.

Не менее характерным является разговор, который я имел с другим членом Вр[еменного] правительства, министром торговли и промышленности А. И. Коноваловым, после одного из заседаний Совещания товарищей министров. Эти заседания часто протекали параллельно с заседаниями Вр[еменного] правительства.

Обыкновенно наши заседания кончались раньше. Как-то раз, однако, вышло так, что члены Временного] правительства разошлись раньше. А. И. Коновалов, узнав, что наше заседание продолжается, зашел к нам, чтобы посмотреть, что у нас делается, и просидел до конца. Когда мы стали расходиться, он подошел ко мне и спросил: «Как это Вы устроили так, что у вас на заседаниях господствует порядок?» Я ответил ему, что никакой хитрости в этом нет. Просто я не допускаю внесения во время заседания новых дел, не значащихся в повестке, и требую, чтобы все представления, включенные в повестку заседания, были отпечатаны и разосланы всем членам совещания не позже, как за три дня до заседания: иначе они не могут слушаться в данном заседании. Это дает всем представителям заинтересованных ведомств возможность заблаговременно ознакомиться с подлежащими материалами, а мне, сверх того, возможность выделить все трафаретные дела, которых к нам поступало много и которые не требовали никакого особого обсуждения, а также такие дела, которые явно требовали предварительного письменного отзыва других заинтересованных ведомств. Это давало экономию времени и облегчало руководство прениями, не допуская вместе с тем уклонений от установленной в повестке программы. А. И. Коновалов задумчиво покачал головой.

На фоне только что изображенной общей картины порядка ведения дел в заседаниях Временного] правительства получает свое настоящее освещение и чисто анекдотическая история проведения законопроекта о преобразовании Особого присутствия по делам о принудительном отчуждении.

Я упомянул о том, что заведовавший кодификационным отделением Государственной канцелярии статс-секретарь Блоссфельдт изготовил по моему поручению проект преобразования названного особого присутствия. Этот проект я носил при себе в бумажнике, с тем, чтобы при случае переговорить по этому вопросу с В. Д. Набоковым на предмет выяснения порядка, в котором это дело могло бы быть продвинуто дальше.

Как раз в это время А. А. Мануйлов должен был уехать из Петрограда, и мне пришлось заменить его в очередном заседании Временного] правительства. Никаких особых дел по ведомству народного просвещения в этом заседании не разбиралось, и я имел достаточно свободного времени, чтобы наслаждаться всем, что происходило.

Совершенно неожиданно для меня в этом заседании всплыл, в числе других, и вопрос о преобразовании вышеупомянутого особого присутствия. Вопрос был возбужден в порядке спешности министром путей сообщения Н. В. Некрасовым, который явился на заседание уже с готовым проектом. Проект, по-видимому, не был заранее разослан остальным членам Временного] правительства. По крайней мере, мне такого проекта А. А. Мануйлов перед своим отъездом не передал. Не мог я его также унаблюсти [313] ни у министра-председателя кн[язя] Львова, рядом с которым я сидел, ни у соседа моего с другой стороны, ни у моих визави. Не было также видно какой-нибудь объяснительной записки к нему. Все дело ограничилось кратким словесным докладом министра Некрасова и прочтением текста законопроекта.

Согласно проекту предполагалось не то преобразовать особое присутствие в особый департамент Министерства путей сообщения, не то присоединить его в качестве подотдела к одному из других департаментов министерства. Вопрос, видимо, никого из остальных министров не интересовал, никто из них ни словом не обмолвился, и представление Н. В. Некрасова, несомненно, прошло бы в порядке законодательной вермишели, если бы я не вмешался и не попросил слова, которое кн[язь] Львов охотно предоставил мне.

Я подверг основы проекта резкой критике: указал на недопустимость лишить орган, ведающий в качестве высшей инстанции дела о принудительном отчуждении, характера самостоятельного, независимого высшего надведомственного учреждения. Вместе с тем я обратил внимание на то, что особливо недопустимо подчинение такого органа главе ведомства, в котором чаще всего возникают дела о принудительном отчуждении и которое поэтому регулярно является стороной в деле. На этой почве возможны и большие несправедливости, и крупные злоупотребления, причем, естественно, все обвинения в первую голову будут направлены в сторону главы ведомства путей сообщения.