Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Участники совещания еще долго вели разговор о мерах наказания евреев, обсуждали вопрос о создании еврейских гетто, о запрещении евреям водить автомашины и т. д.

Геринг: Итак, господа, мы пришли к соглашению. Я закрываю совещание со следующими словами: немецкое еврейство в качестве наказания за совершенные преступления должно будет внести контрибуцию в сумме одного миллиарда марок. Это должно подействовать. Еврейские свиньи после этого не пойдут на убийство. И я вам скажу, господа: начиная с этого времени, я не завидую евреям в Германии!

«До чего же надоедливыми могут быть эти немцы! — заметил Невиль Чемберлен, прочитав сообщения об анти-еврейских беспорядках и мерах, которые последовали за ними. — И это происходит как раз в тот момент, когда у нас начал определяться небольшой прогресс!»

Если бы английский премьер-министр смотрел фактам в глаза, он бы понял, что достигнутый прогресс был не-It , ——— —--

1Германо-польское соглашение, заключенное в 1934 году сроком на 10 лет, предусматривало, что каждая из сторон обеспечивает одинаковое обращение с гражданами другой стороны. — Прим. авт.

велик. Для каждого, за исключением действительно убежденных умиротворителей, было очевидно, что англо-германские отношения оставались столь же плохими, какими они были и год назад. Гитлер использовал любую возможность, чтобы показать свое презрение к англичанам и их руководителям. Рядовые англичане начали осознавать подлинное значение того, что на самом деле произошло в Мюнхене. Когда до них дошли первые известия о расовых беспорядках в Германии, англичане пришли в ужас, и уже одна мысль, что таким людям они должны протянуть руку дружбы, вызывала отвращение.

К несчастью, «практичные» люди, управлявшие в то время Англией, не совсем разделяли взглядов своих соотечественников. Было бы несправедливо обвинять их в том, что они оставались глухими к преступлениям, которые совершались в Германии; многие общественные деятели осуждали подобные преследования. Но было бы ошибкой игнорировать тот факт, что верхние слои английской общественности были пропитаны скрытой антипатией к евреям. «Антисемитизм у меня вызывает отвращение, по я все же не люблю евреев», — впоследствии был вынужден отметить Гарольд Никольсон, один из энергичнейших противников Мюнхена. Единственный еврей в составе британского кабинета Лесли Хор-Белиша горько жаловался своим друзьям, что его держали «особняком» и что его национальная принадлежность являлась главной причиной холодных взаимоотношений с премьер-министром. Владелец газеты «Дейли телеграф» и влиятельнейший сторонник Чемберлена лорд Камроуз успешно вел судебное дело против Британского союза фашистов, который возглавлял Освальд Мосли, требуя компенсации за ущерб, поскольку представители этого союза назвали его евреем. А настоятель собора святого Павла Инг, один из наиболее влиятельных представителей духовенства во всем королевстве, написал статью, обвиняя евреев в том, что они «использовали свое весьма существенное влияние в прессе и в парламенте, чтобы поссорить нас с Германией».

В такой обстановке никого не удивил тот факт, что умиротворители были раздражены евреями, поскольку те помешали установлению взаимоотношений с Германией. Тем не менее Гораций Вильсон предложил премьер-министру сделать какой-нибудь публичный жест, чтобы показать свое отвращение к нацистскому антисемитизму, и они вместе начали поиски подходящего способа. В конце концов решили, что будет достаточно воспользоваться недавно полученным письмом из Германии: Невиля Чемберлена просили дать свое согласие на избрание его президентом немецкого Шекспировского общества. Премьер-министр отклонил просьбу; однако характерно, что свой отказ он объяснял в ответном письме обществу «отсутствием времени», а затем в частном порядке нашептывал вокруг, что он в действительности отказал немцам «потому, что те запретили евреям быть членами этого общества».

Между тем, несмотря на все неожиданные неудачи, Чемберлен упорно продолжал осуществлять свою линию. Есть старая немецкая поговорка: «Будь моим братом, или дам тебе по голове». Казалось, премьер-министр говорил Германии: «Я решительно настроен быть твоим братом, даже если ты будешь все время бить меня по голове».

Сообщения из Германии о происшедших там расовых беспорядках и их последствиях во Франции также были восприняты как наиболее нежелательная заминка в приготовлениях к сотрудничеству с Германией. Жорж Боннэ был настолько занят претворением в жизнь своего плана восстановления дружественных отношений между Германией и Францией, начало которому положил посол Фран-суа-Понсэ во время своего визита к Гитлеру, что вряд ли даже заметил кричащие заголовки в газетах. Вначале его прежде всего встревожил тот факт, что инцидент, который предположительно послужил поводом для погромов, произошел на французской земле; он тут же послал в Берлин глубокие извинения, обещав немедленно принять меры против «убийцы Гринцпана» и выразив надежду, что инцидент не приведет к ухудшению отношений между двумя странами.