Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Гейдрих прошел вдоль линии выстроившихся ревностных рекрутов, голубые глаза которых горели в идеологической лихорадке; молодые люди стояли в кожаных брюках, девушки — в серых юбках и зеленых кожаных куртках, их вьющиеся волосы падали на плечи. Это было началом периода интенсивного набора рекрутов в СС.

Гитлер уже давно пришел к выводу, что Мюнхенское соглашение для него далеко не победа, которую приписывали ему всюду. Правда, Мюнхен продемонстрировал слабость и упадок западных держав, но это не было для него новостью, ибо он это всегда подозревал. Чего он не достиг в Мюнхене — это полного контроля над Чехословакией.

9 октября, когда премьер-министр все еще продолжал пребывать в безоблачном настроении, толкуя о «новой эре мира и добрых взаимоотношений в Европе», Гитлер поехал с Саарбрюкен, чтобы выступить там с речью. Особенностью Гитлера было то, что он никогда не упускал случая напустить на себя показное раздражение, даже ярость, когда англичане делали нападки на него; а за последние дни его сильно задела критика в английской прессе и в выступлениях в палате общин, и особенно выступление Уинстона Черчилля.

«Было бы лучше, если бы кое-кто в Великобритании постепенно отказался от определенных песен, которые унаследованы от версальского периода, — заявил Гитлер в своей речи. — Мы не можем больше терпеть опеку гувернанток. Наведение справок о судьбе немцев в пределах грапиц рейха петерпимо. Мы этого не потерпим. Мы хотели бы дать этим джентльменам совет, чтобы они не совали свой нос в наши дела и оставили нас в покое».

Гораций Вильсон с текстом этой речи явился в кабинет премьер-министра со словами: «Хозяин, я боюсь, это вам не понравится».

Чемберлен прочитал речь фюрера и сказал: «Это все проклятый Уинстон! Самореклама — вот что его больше всего интересует! — Затем он повеселел: — Но что бы оп ни говорил, он на самом деле не может бросить нам вызов. Мы стоим прочно. Гитлер мне обещал, и я ему верю. Мы обеспечили безопасность в Европе».

Как раз примерно в это время, когда Чемберлен разговаривал с Вильсоном в таком духе, фюрер решил совершить еще одну поездку в Судетскую область, на этот раз по оборонительным сооружениям, которые были воздвигнуты чехами на границе с Австрией, к северу от города Линц. Майор Гросскурт, к этому времени приставленный к свите Конрада Генлейна, получил указание немедленно доставить лидера судетских нацистов в город Линц. «Мы направились из Оберзальцберга в Линц, — записал он в своем дневнике 16 октября, — где в гостинице я застал пьяных обергруппенфюрера Брукнера и адъютанта Гитлера Шмупдта. В гостинице номер только для Генлейна, а для пас — ничего».

На следующее утро Генлейн присоединился к Гитлеру и командовавшему здесь войсками генералу Вильгельму фон Леебу, следовавшим во главе вереницы автомашин, и кавалькада устремилась на север, к старой чехословацкой границе у Ческе-Веленике. Они ехали в сторону Богемии и в конце концов остановились «в небольшой сельской гостинице, где мы — всего около двадцати человек — уселись за стол, чтобы перекусить. Ближе к фюреру сидели фоп Лееб, генерал фон Шоберт, Конрад Генлейн, Зейсс-Инкварт (нацистский губернатор Австрии) и несколько армейских офицеров и офицеров СС. Шмундт принес фруктовый сок, кашу и венский кремовый пирог для фюрера, остальные ели ветчину, сосиски и вареную картошку и запивали пивом. В этой обстановке у Гитлера обнаружилось странное психическое состояние. Его настроение изменялось от ярости, когда он проклинал Чемберлена за то, что тот «надул» его, до высокопарного радостного веселья, когда он начинал перед своими слушателями рисовать картины будущих побед.

«Как только мы уселись перекусить, фюрер стал долго объяснять политическую обстановку и возможности на будущее. Дверь в комнату была открыта, и водители машин и местные жители толпились у дверей и все слышали. Они уставились на него, как зачарованные, а его речь становилась все исступленнее. Вся эта обстановка мпе совершенно не нравилась. Она была очень опасна».

Гитлер не касался никаких подробностей своих планов и ограничивался дикими угрозами в адрес «врагов национал-социализма и третьего рейха». Главным среди них, разумеется, была Англия. «Англичане, — кричал он, — вот кто всегда меня критикует! Дряхлые, прогнившие, руководимые безвольными дегенеративными аристократами или старыми дураками вроде Чемберлена. И они еще смеют вставать на моем пути. Я нападу на них и уничтожу их! И французы тоже! Во Франции можно купить любого политикана, независимо от его политических взглядов. Они будут раздавлены и растоптаны, если посмеют встать на моем пути!»