Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Когда стало известно об этой гнусной сделке, раздались громкие протесты в Чехословакии и за ее пределами. Работники английских благотворительных организаций, в том число группы молодых женщин, уже находились в лагерях для беженцев и прилагали все усилия для организации беженцам помощи. В Англии среди населения началась кампания по сбору средств в фонд помощи беженцам, и к середине октября сборы составили 318 тысяч фунтов стерлингов. Однако когда лидер социал-демократов Вернер Якш прилетел в Лондон, чтобы просить нечто большее, чем деньги, — визы, чтобы его люди могли выехать, чтобы не попасть в руки гестапо и затем в концентрационные лагеря, он встретил молчаливый отказ чиновничества. Он умолял лорда Ренсимена, приезжавшего летом в Чехословакию в качестве эмиссара Чемберлена, вступиться за его людей перед премьер-министром.

«Вы не можете позволить осуществить немцам эту жестокость, — говорил он Репсимену. — Это просто месть со стороны немецких нацистов за то, что мы не поддерживали их и не были с ними заодно. Ведь соглашение с Берлином, которое Сыровы подписал, было оформлено задним числом уже после Мюнхена только для того, чтобы нацисты могли всех пас переловить».

Лорд Ренсимен чувствовал себя неловко.

«Я убежден, что лорд-мэр Лондона начинает сбор средств в фонд помощи вам, и если так, то мое имя, безусловно, будет в числе тех, кто окажет в этом содействие».

«Но ведь визы, визы, визы — вот что нам нужно!» — умолял Якш.

Это было как раз то, чего англичане не собирались им дать. Чемберлен скорее выдал бы гестапо несколько тысяч судетских немцев, чем обидел своего нового друга в Германии. Установив, как он твердо верил, «близкие взаимоотношения» с Адольфом Гитлером, он не хотел раздражать фюрера.

Между тем лорд-мэр Лондона сэр Гарри Туайтфорд вылетел в Прагу, чтобы лично вручить беженцам собранные средства. После нескольких дней ожиданий и настоятельных просьб оп наконец был принят генералом Сыровы.

Джон Беннет, сопровождавший Туайтфорда во время визита в Пражский Град, впоследствии писал: «(Сыровы) совершенно изменился, и в нем не осталось ничего от того человека, который был готов сражаться, при необходимости даже в одиночестве. Теперь он был непреклонен относительно беженцев, возвращения которых — всех зарегистрированных после 1 октября, — требовала Германия. Их теперь вылавливала чешская полиция».

Гарри Туайтфорд просил чешского руководителя пощадить по крайней мере тех беженцев, которые вступили в Чехословакию до подписания соглашения 15 октября. Генерал Сыровы «зловеще смотрел одним глазом, на другом глазу дрожала черная повязка». «Ни пятнадцати дней, ни пятнадцати минут! — ответил он. — Немцы их просят и они будут возвращены!».

Это было сказано высоким взволнованным фальцетом. Затем Сыровы поднялся и начал ходить по комнате, как бы стараясь успокоиться. Уже более спокойным тоном он добавил: «В этом деле, господа, мы были готовы и хотели сражаться на стороне ангелов. Теперь мы будем охотиться вместе с волками».

В самих Судетах в ожидании своих жертв Гиммлер и Гейдрих следили за открытием нового учебного центра для эсэсовских рекрутов в замке Хиршберг. И тот и другой понимали, что приближается время, когда потребуется значительно больше эсэсовцев, чтобы идти в погу с планами Гитлера, чтобы гестапо могло вершить свои дела па новых и все расширяющихся территориях великой Германии, чтобы обезвреживать шпионов, социал-демократов, коммунистов, евреев и другие враждебные рейху элементы и чтобы иметь достаточное количество войск СС для содержания новых концентрационных лагерей, которые будут открыты для противников рейха.

Когда они прибыли в замок Хиршберг, новые кандидаты в СС были уже построены для встречи своих руководителей; вскинув руку вперед в нацистском приветствии, опи бодро выкрикнули: «Хайль Гитлер!» Все опи прошли тщательную фильтрацию, какой подвергают всех добровольцев СС, заполнили подробные анкеты, в которых нужно было дотошнейшим образом рассказать о своей родословной до четвертого поколения. Целая вереница инспектирующих приказала кандидатам раздеться и затем обследовала их. Измерялась длина мочки уха, определялся цвет глаз и волос, и, поскольку у Гейдриха на этот счет была своя теория, инспектирующие нюхали подмышки, определяя характер запаха — «нордический» или «семитский».

Теперь, уже снова одевшись, кандидаты ожидали заключительного смотра, который должны были произвести Гиммлер и Гейдрих. Гиммлер поручил Гейдриху решать вопрос, насколько тот или иной кандидат обладает правильными нордическими физическими данными, чтобы стать членом этой элиты. Это было одно из тех случайных поручений, которые заместитель рейхсфюрера выполнял с особым удовольствием.