Леонард Мосли - Утраченное время [Как начиналась вторая мировая война]

Приблизившись к своему классу, Лотта Ротемунд заметила, что главный зал школы превращен в столовую для эсэсовцев. Она уже собиралась было войти в свой класс, как начальник караула грубо остановил ее и сказал, что туда входить нельзя. В этот момент из класса вышел эсэсовец и через открытую дверь она успела заметить там других людей. Они выглядели бледными и больными, некоторые лежали на полу, другие неуклюже сутулились над партами. Лотта Ротемунд сразу же узнала форму польских военнослужащих, в которую люди были одеты, так как до этого она видела фотографии польских военнослужащих в немецких газетах. Ей показалось странным, что они говорили на немецком языке, а пе по-польски, и, что еще более странно, все они были в наручниках. Больше она не успела ничего заметить, так как ее быстро выпроводили из здания.

И только 1 сентября, слушая радио, Лотта Ротемунд поняла, с какой целью в ее школе были размещены люди в наручниках и польской военной форме в те тусклые августовские дпи Ч

Во вторник 29 августа Адольф Гитлер пригласил Невиля Гендерсона в имперскую канцелярию, чтобы вручить ему официальный ответ на английскую ноту, полученную накануне. Со времени последней встречи с фюрером в настроениях английского посла произошли радикальные изменения. Из Лондона ему дали нагоняй за то, что он неприкрыто приветствовал альянс с немцами, и теперь оп проявлял подозрительность, был замкнут и отовсюду ждал подвоха. На этот раз он не подкрепился шампанским. А жаль, это заострило бы его ум для предстоящей беседы с фюрером.

Вечером 29 августа Гитлер отчаянно искал выхода из тяжелого положения, в котором оказался. К этому времени он остро сознавал, что среди генералов распространились ропот и беспокойство, вызываемые его нерешительностью в последние дни, а также сомнения и всякого рода кривотолки по поводу отмены им вторжения, назначенного па 26 августа. Свою репутацию он частично восстановил, назначив новую дату нападения на Польшу — 1 сентября. Однако это была уже та дата, которой оп должен был придерживаться не только независимо от погодных условий, но и потому, что верховное командование никогда бы не простило еще одну отсрочку. Это в свою очередь означало, что у него оставалось немногим более

1Лотта Ротемунд рассказала об этой странной истории только одному человеку, своему другу детства, который в то время служил в армии и по случайному совпадению находился в лагере недалеко от Оппельна в августе того года перед вторжением в Польшу. В 1945 году, когда в Оппельн пришли войска союзников, она рассказала об этом английскому офицеру разведки штаба 21-й группы армии,— Прим. авт.

сорока восьми часов, за которые он должен был наверняка обеспечить невмешательство Англии и Франции, когда вермахт пойдет в наступление против Польйти, или, по крайней мере, сделать так, чтобы вмешательство этих стран вылилось бы в принуждение поляков капитулировать перед требованиями Германии.

По этим соображениям он решился на риск, и, как на скачках, ставку сделал на Гендерсона.

Когда шесть месяцев назад Гитлер денонсировал немецко-польский договор о дружбе, он поклялся, что никогда больше не пойдет на прямые переговоры с Польшей. Однако в ноте, врученной им Гендерсону в присутствии Риббентропа, он полностью изменил свою позицию. В ней, в частности, говорилось:

«Германское правительство, таким образом, согласно принять предложение британского правительства о проявлении им добрых услуг в деле обеспечения посылки в Берлин польского представителя, наделенного всеми необходимыми полномочиями. Оно рассчитывает на прибытие польского представителя в среду 30 августа 1939 года. Германское правительство немедленно подготовит предложения для урегулирования, приемлемого для рейха, и, если будет возможность, представит их британскому правительству до прибытия польского представителя».

Это был хитрый ход со стороны Гитлера.

За два дня до этого капитан Лиддел Гарт, военный обозреватель газеты «Таймс», статьи которого читали с исключительным вниманием все слои английской общественности и который был далеко не умиротворителем, изложил в письменном виде свою точку зрения на сложившуюся обстановку и разослал свои соображения некоторым выдающимся консерваторам, включая Антони Идена, а также лидерам оппозиционных лейбористской и либеральной партий. Копию письма Гарта Фриц Хессе раздобыл и прислал в Берлин для ознакомления Гитлера.