Андрей Бесков - Восточнославянское язычество - религиоведческий анализ

Второе — невозможно отрицать (хотя Ф.Х. Кессиди и пытается это делать) понимающей и объясняющей функций мифа. Как резонно подметила В.И Ерёмина: «Миф принципиально этиологичен. Этот момент так или иначе присутствует почти в любом виде мифологических превращений» [66] Ерёмина В.И. Миф и народная песня (к вопросу об исторических основах песенных превращений) // Миф — фольклор — литература. — Л., 1978. С. 12. . Этиологическую функцию мифа особо выделял С.А. Токарев [67] Токарев С.А. Что такое мифология? С. 348, 375. . О том же писал и М. Элиаде: «Каждый миф показывает, каким образом реальность начала существовать, идёт ли речь о реальности в целом, о Космосе, или только о каком-то её фрагменте: острове, разновидности растения, общественном институте. Повествуя о том, как вещи возникли, миф объясняет сущность этих вещей и косвенно отвечает на другой вопрос: почему они появились на свет?» [68] Элиаде М. Священное и мирское. — М., 1994. С. 64. . То есть миф, действительно, есть миропонимание, хотя и отличное от современного нам.

Третье: совершенно верной представляется мысль С.А. Токарева о существовании религиозной и нерелигиозной мифологии, о различных корнях мифологии и религии. И пусть вопрос об этих корнях в упомянутых работах С.А. Токарева решён не так убедительно, как бы того хотелось (так, он считает, что мифология «связана с элементарной любознательностью первобытного человека», а мифы — это лишь произведения фантазии, с чем сложно полностью согласиться), но и для автора данного исследования вполне очевидно, что религия и мифология явления отнюдь не тождественные.

Четвёртое: видимо, стоит согласиться с Ф.Х. Кессиди в том, что для мифологического сознания нет разницы между естественным и сверхъестественным, вера и знание неотличимы друг от друга. Схожи с этой позицией и мысли О.М. Фрейденберг, считавшей, что мифология, в отличие от религии, не ставит вопросов о достоверности того, что познаёт [69] Фрейденберг О. М. Миф и литература древности. 2-е изд., испр. и доп. — М., 1998. С. 16. . Как в один голос заявляют исследователи, миф полностью реален для тех, в чьей среде он живёт, ему доверяют не меньше, чем собственному непосредственному чувственному опыту.

Пятое: И.М. Дьяконов убедительно раскрыл причины противоречивости мифологии, когда одно и то же явление может одновременно объясняться совершенно по-разному. Первобытный человек не мог выразить что-либо отвлечённое и абстрактное иначе как посредством тропов. Поэтому любое «событийно развёрнутое высказывание» неизбежно принимало форму мифа. Здесь уместно будет вспомнить соображение знаменитого британского антрополога Э. Эванса-Притчарда — то, что кажется безнадёжным противоречием в переводе, может не быть таким на языке оригинала. Нам кажется абсурдным утверждение туземца, что «человек такого-то клана — леопард», но мы упускаем из виду, что для него это высказывание несёт иной, нежели для нас, смысл. «В любом случае нет внутреннего противоречия во фразе, что „человек — леопард“. Качество леопарда — это нечто, добавляемое в мысленном образе к человеческим характеристикам, но не отменяющее их» [70] Эванс-Притчард Э. Теории примитивной религии. — М., 2004. С. 92. .

Выражаясь языком И.Н. Яблокова, мы получили «пятимерный континуум», в рамках которого можно дать следующее определение мифологии. Мифология есть единственно возможное первобытное (архаическое) мировоззрение, отражающее непосредственно данную человеку реальность путём её словесного описания через тропы и не разграничивающее естественное и сверхъестественное, веру и знание.

Следует подчеркнуть, что подобная трактовка мифологии и мифов относится лишь к самому архаичному этапу их бытования. На этом этапе возможности человеческого языка рисуются ещё очень ограниченными по сравнению с современным этапом его развития (конечно, здесь имеются в виду развитые — например, европейские языки). Если попытаться применить подобную модель возникновения и существования мифов, допустим, к античности — мы неизбежно зайдём в тупик, зная, насколько развиты и совершенны были древнегреческий и латинский языки. Следовательно, необходимо определиться с тем, как следует представлять себе дальнейшую эволюцию тех мифов, которые сложились ещё на самой заре человеческого существования и которые можно назвать простыми, первичными или архаическими (далее эти термины используются как равнозначные).