Андрей Бесков - Восточнославянское язычество - религиоведческий анализ

Известно, что в развитых мифологических традициях часто те или иные мифы перестают быть понятны широкому кругу носителей этих традиций. Возникает необходимость их объяснения, истолкования, уточнения. Этим, как правило, занимается особая группа людей — жречество. Но порой даже они уже не знают значения тех или иных мифов, обрядовых текстов, повторяя их в соответствующих обстоятельствах лишь по необходимости, диктуемой многовековой инерцией. Однако консервация старых ритуальных текстов происходит в меньшинстве случаев — как правило, старые мифы переосмысляются, дополняются новыми элементами и деталями, и в итоге доходят до нас в качестве достаточно развёрнутых и законченных рассказов, которые мы обычно и называем мифами. Античные образцы подобного рода известны нам с детства, наша культура пропитана их символикой и терминологией. Подобные мифы в этой работе будут называться сложными, вторичными или новейшими [71] В этом отношении, как нам кажется, не утратила своего значения известная концепция, предложенная М. Мюллером, в рамках которой миф понимается как плод «болезни языка», как результат забывания обществом исходных значений некоторых слов и их переосмысления. Эта концепция возникновения мифов сейчас воспринимается как устаревшая, но она вполне поддаётся реанимации, если не возводить её в абсолют, а воспринимать лишь в качестве одного из возможных путей перехода от первичной мифологии ко вторичной. . Строго говоря, для нас здесь существуют только эти две группы мифов, мифов в собственном смысле слова — мифы в их популярных современных трактовках (как, например, «коммунистический миф») здесь не рассматриваются в принципе.

Изучением этих вторичных мифов занимались и занимаются представители различных отраслей науки, но в большей степени это прерогатива литературоведов, историков, культурологов, этнографов (если речь идёт о мифах так называемых «примитивных» народов, доживших в этом состоянии до наших дней), философов. Изучение же первичных мифов практически не велось, поскольку само разграничение мифов на первичные и вторичные, предпринятое в этой работе, практически никем из учёных не проводится. Отсюда и то множество противоречивых мнений насчёт сущности и происхождения мифов, которое уже было отчасти продемонстрировано выше.

Очевидно, что мифология в том понимании этого явления, которое здесь приведено, может быть не религиозной. По всей видимости, и религия может быть избавленной от мифов (здесь имеется в виду не какая-то конкретная религия, а религия вообще, как «идеальный тип», как абстрактная теоретическая модель явления). Однако в обыденном понимании под мифологией понимаются развёрнутые представления (рассказы) о богах и прочих сверхъестественных существах, или людях (животных, предметах, явлениях) с ними связанных. Под религией же — почитание каких-либо сверхъестественных существ или некоего трансцендентного начала (осмысляемого по-разному). То есть, одним из сущностных качеств религии, в отличие от мифологии, является культ, как верно было подмечено К. Мошиньским. Когда в мифологическую картину мира, присущую сознанию древнего человека, вклинивается трансцендентное, нуминозное начало, и начинается почитание этого начала (в той или иной его форме), тогда можно говорить о рождении религии. До тех пор, пока человек не приходит к осознанию существования в мире какой-то особой, не похожей ни на что известное ему, силы, и не знает способов (а, тем более, не видит в них нужды) взаимодействия с этой силой, нельзя, как нам кажется, говорить о существовании религии. Если взглянуть на проблему возникновения мифологии и религии с филогенетической точки зрения, то, видимо, следует связывать их генезис и периодизацию с особенностями когнитивной эволюции человечества. Прогресс в изучении межполушарной церебральной асимметрии и связанных с функциональной активностью левого и правого полушарий человеческого мозга когнитивных типов мышления — знаково-символического (логико-вербального) и пространственно-образного — позволило конкретизировать механизмы когнитивной эволюции, связав их со сменой «доминирующих способов обработки когнитивной информации». Особенности так называемого «архаичного» мышления древности некоторые учёные склонны видеть в преобладающей роли правого полушария мозга [72] См., например: Бескова И.А. Проблема соотношения ментальности и культуры // Когнитивная эволюция и творчество. — М., 1995. С. 76 — 100; Меркулов И.П. Логика науки и индивидуальное творчество // Когнитивная эволюция и творчество. С. 112; Он же. Когнитивная эволюция. — М., 1999. С. 63; Режабек Е.Я. Мифомышление (когнитивный анализ). — М., 2003. . Более того, Е.Я. Режабек считает, что в жизни Homo sapiens sapiens правополушарные стратегии когнитивности доминировали на протяжении большей части его истории, что обусловлено их большей выгодностью при решении определенного класса жизненных задач, нежели левополушарных стратегии [73] Режабек Е.Я. Становление мифологического сознания и его когнитивности // Вопросы философии. 2002. № 1. С. 56–57; Он же. Мифомышление (когнитивный анализ). — М., 2003. С. 243. .