Андрей Бесков - Восточнославянское язычество - религиоведческий анализ

Так как тропы, по мнению автора, базируются на объективных психологических реакциях, свойственных «Человеку разумному», то все мифы, в конечном счете, укладываются в ограниченное число типологических рамок.

Редко когда явление можно представить с помощью лишь одного тропа, ибо один троп обычно освещает лишь одну сторону объекта. Автор приводит пример из египетской мифологии, где небо осмыслялось одновременно в образе коровы, женщины и реки. Это объяснялось необходимостью отразить сразу несколько присущих небу свойств. Небо — это свод, опирающийся на четыре точки горизонта — его можно представить в виде коровы. Небо рождает солнце, следовательно, оно женщина-роженица. Солнце перемещается по небу из конца в конец — значит, небо это река. Но это не значит, что древний египтянин не видел разницы между столь разнородными вещами, как небо, женщина, корова и река (как можно было бы думать исходя из цитировавшихся слов Ф.Х. Кессиди). Напротив, «все ясно чувствовали, что на самом деле небо — нечто иное, чем корова, женщина или река» [59] Там же. С. 45. . Однако, далее И.М. Дьяконов, на наш взгляд, проявляет непоследовательность: «Наверное, у египтян в их мифологической архаике представления о небе как корове, рождающей солнце, и о небе как реке, по которой солнце плывёт в ладье, существовали отдельно друг от друга» [60] Там же. С. 46. . Это предположение детерминируется той мыслью автора, что в глубокой древности различные варианты объяснения каких-либо явлений скорее всего не сопрягались друг с другом, ибо древний человек «не научился ещё видеть в них „иносказания“ и не мог объяснить себе, почему существуют различные мифологические модели такого, например, события, как сотворение мира» [61] Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада. Изд. 2-е, стереотипное. — М., 2004. С. 46. . Как нам кажется, логичнее предположить, что чем больше тропов затрачивается на описание какого-либо явления, тем полнее будет его складывающийся образ. (Этот приём часто используется в литературе). Вспомним и пример, приводимый автором: на печати-перевёртыше III тысячелетия до н. э. с острова Файлака в Персидском заливе изображена корова с солнцем между рогов. Но если перевернуть печать вверх ногами, то рисунок превращается в изображение женщины, рождающей солнце [62] Там же. С. 48. , т. е. оба мотива одновременно воспринимались как равноправные [63] Мысли, подобные нашей, высказывалась и ранее: «Нет никакого сомнения, что мифопоэтическая мысль полностью осознаёт единство каждого явления, мыслимого в столь различных обличьях; многосторонность образов служит тому, чтобы должным образом осознать сложность явления» (См.: Франкфорт Г., Франкфорт Г. А.,Уилсон Дж., Якобсен Т. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. — СПб., 2001.С. 30). . Впрочем, по ходу изложения учёный сам себе противоречит, подтверждая, тем самым, нашу мысль: «чем больше метафор и метонимий, выделяющих главные признаки явления, тем это явление выступает чётче и понятнее» [64] Дьяконов И. М. Архаические мифы Востока и Запада. С. 108. . Таким образом, эта теория объясняет обычную для многих мифов парадоксальную противоречивость, объяснявшуюся, со времён Л. Леви-Брюля, «до-логическим» мышлением, присущим дикарям.

Итак, был рассмотрен достаточно репрезентативный массив литературы, посвящённой вопросам теории мифа и религии [65] Может возникнуть вопрос — почему автор данного исследования ограничивается лишь рассмотрением работ отечественных специалистов? Дело в том, что подробный анализ наиболее важных трудов зарубежных исследователей мифа был ранее предпринят К. Хюбнером (Хюбнер К. Истина мифа. — М., 1996). С той критикой, которую он высказал в их адрес, мы, в целом, согласны и потому здесь нет нужды её повторять. Но в его фундаментальной работе нет упоминаний о работах советских учёных, и этот пробел был здесь восполнен нами. Что касается позиции самого К. Хюбнера, то он, как и критикуемые им авторы, рассматривает лишь только то явление, которое нами здесь обозначается как «вторичная» мифология. Мы же сосредотачиваемся на анализе «первичной» мифологии (об этом разграничении речь пойдёт чуть ниже). . Если рабочее определение религии, данное Г. Ловмянским, уже было процитировано, то определение мифологии ещё нуждается в конкретизации. Попробуем это сделать.

Первое, что следует чётко прописать, это отнесённость мифологии к древности. Мифология — это первобытное мировоззрение. И хотя «древность» — расплывчатое понятие, так же расплывчаты хронологические рамки существования мифологического сознания.