Джаред Даймонд - Кризис

Когда мы обращаемся к государствам, мне кажется, что убедительные примеры общенациональной гибкости или жесткости встречаются редко. Единственный пример, на который я могу сослаться и для которого легко изложить весомые причины, почему страна повела себя именно так, предлагает государство, не обсуждаемое в данной книге – историческая Исландия. В эпоху, когда Исландией управляла Дания, местные землевладельцы часто расстраивали датских губернаторов своей очевидной ригидностью и враждебностью к предлагаемым изменениям. В ответ на любые, сколь угодно благонамеренные предложения датского правительства исландцы обычно говорили: «Нет, мы не хотим пробовать что-то другое; мы хотим продолжать делать то, что делали всегда, испокон века». Исландцы отказались от модернизации рыболовного флота, изменения условий экспорта рыбы, модернизации рыболовных сетей, процессов выращивания зерновых, горнодобычи и процедур плетения канатов.

Эта общенациональная жесткость становится понятной, если вспомнить об экологической хрупкости ландшафта Исландии. Страна лежит в высоких широтах, где прохладно и где период вегетации непродолжителен. Исландские почвы неглубоки, образованы вулканическим пеплом, подвержены эрозии и регенерируют медленно. Растительность в Исландии уничтожается выпасом животных, ветрами и водной эрозией, а восстанавливается она тоже медленно. В ранний период колонизации (викинги) исландцы перебирали различные тактики выживания, но неизменно получали катастрофические результаты, пока наконец не разработали совокупность методов устойчивого сельского хозяйства. После этого они уже не желали рассматривать возможность перемен, поскольку опирались на мучительный опыт выживания: если какой-то способ доказал свою эффективность, зачем менять его на нечто новое, от которого наверняка сделается только хуже?

Возможно, есть и другие страны, помимо исторической Исландии, которые можно охарактеризовать как в целом гибкие или жесткие. Но, как представляется, гораздо чаще общенациональная гибкость проявляется в специфических ситуациях: страна демонстрирует гибкость в некоторых сферах деятельности – и остается жесткой в других. Так, финны категорически отказывались идти на компромисс оккупации, зато выказали чрезвычайную гибкость в вопросах, признаваемых обычно неотъемлемыми характеристиками демократии (например, согласились в угоду внешнему источнику изменить правила голосования на президентских выборах. Япония эпохи Мэйдзи отвергала компромиссы по поводу статуса императора и традиционной японской религии, но охотно согласилась внедрить ряд западных политических институтов. Австралия долгое время сохраняла свою британскую идентичность, но одновременно строила общество, намного более индивидуалистическое и эгалитарное, чем в Великобритании.

США выступают любопытным примером гибкости. Американцев можно охарактеризовать как весьма гибких на персональном уровне, недаром они, скажем, часто меняют место жительства – в среднем раз в пять лет. История американской политики содержит приметы общенациональной гибкости, допустим, частую смену федеральной власти между основными политическими партиями, а сами эти партии нередко заимствуют программы малых новых партий и тем самым мешают развитию последних. Впрочем, в последние два десятилетия американской политике присуще все более упорное отрицание компромиссов.

Потому я ожидаю, что социальные исследователи не сочтут полезным описание конкретных государств и наций как преимущественно гибких или жестких. Скорее, более разумно и корректно классифицировать нации как гибкие или жесткие по тем или иным «осям координат». Это вопрос для будущего исследования.

11. Базовые национальные ценности

Для индивидов базовые ценности лежат в основе их морального кодекса и часто составляют то, за что человек готов умереть. Применительно к индивидам базовые ценности могут либо упростить, либо затруднить преодоление кризиса. К позитивным их свойствам относятся прояснение личной позиции и точки зрения, с которой возможно оценить прочие стороны своей жизни. А отрицательное свойство заключается в том, что людям свойственно цепляться за базовые ценности, даже когда те перестают соответствовать изменившимся обстоятельствам и потому мешают преодолеть кризис.

Государства и нации также обладают базовыми ценностями, которые обычно разделяются всеми гражданами страны и за которые в ряде случаев эти граждане готовы погибать. Базовые ценности связаны с национальными особенностями, но здесь все-таки есть различия. Например, национальная идентичность Финляндии опирается на уникальный язык и культурные достижения, но базовой ценностью, за которой отдали жизни столько финнов в войне против Советского Союза, была финская независимость; именно ее, а не финский язык, СССР стремился уничтожить. Точно так же немецкая национальная идентичность опирается на немецкие язык и культуру и на общую историю германских племен и народностей. Но базовые ценности Германии охватывают, в том числе, осуждаемый многими американцами «социализм» (хотя большинство немцев эти меры одобряет): речь о государственной поддержке общественных благ, ограничениях индивидуальных прав ради общего блага и недопущении того, чтобы важные общественные блага зависели от эгоистичных частных интересов, когда поддержка или отказ от поддержки диктуются именно личной заинтересованностью. Например, правительство Германии вкладывает немалые средства в финансирование искусства (включая оперные труппы, симфонические оркестры и театры), обеспечивает качественное медицинское обслуживание и финансовую безопасность пожилых, а также сохранение традиционных локальных архитектурных стилей и лесов – таковы некоторые нынешние базовые немецкие ценности.