Джаред Даймонд: Кризис

Jared Diamond

UPHEAVAL

© Jared Diamond, 2019

© Издание на русском языке AST Publishers, 2020

Две истории. – Что такое кризис? – Личные и государственные кризисы. – О чем эта книга и о чем в ней не говорится. – План изложения

Минимум однажды, а обычно несколько раз на протяжении жизни большинство людей переживает персональное испытание или кризис, с которым удается (или не удается) успешно справиться, тем или иным образом изменив себя. Точно так же государства переживают общенациональные кризисы, которые завершаются различными – позитивными или негативными – исходами и подразумевают общенациональные изменения. Существует огромный массив исследовательской и неофициальной (досужей, если угодно) информации от настоящих и мнимых специалистов по преодолению персональных кризисов. Могут ли эти сведения подсказать нам, как справляться с кризисами на государственном уровне?

Чтобы проиллюстрировать свое понимание личных и общенациональных кризисов, я начну эту книгу с двух историй из своей собственной жизни. Говорят, что самые первые воспоминания усваиваются ребенком приблизительно в четырехлетнем возрасте, хотя дети также могут порой смутно помнить и о более ранних событиях. В моем случае все именно так, поскольку мое наиболее раннее воспоминание связано с пожаром в бостонском клубе «Коконат-гроув», который произошел сразу после моего пятого дня рождения. Хотя (к счастью) сам я при пожаре не присутствовал, мне довелось узнать обо всем из вторых рук – через страшные рассказы моего отца-врача.

Двадцать восьмого ноября 1942 года пожар вспыхнул и быстро распространился в переполненном ночном клубе Бостона под названием «Коконат-гроув» (по настоянию владельца на вывеске было написано «Cocoanut» [1] Прав. «Coconut» (кокос – англ .). Но владелец, видимо, хотел подчеркнуть, что назвал свое заведение не в честь кокосовой рощи, а в честь деревьев какао (cocoa). – Здесь и далее примеч. пер . ), единственный выход из которого оказался заблокированным. Погибло в общей сложности 492 человека, сотни пострадали от увечий, удушья, дыма и ожогов (см. источник 0.1). Врачи в бостонских больницах трудились не покладая рук – им приходилось не только заботиться о раненых и умирающих жертвах пожара, но и оказывать психологическую помощь родственникам жертв, обезумевшим от осознания того, что мужья, жены, дети, братья или сестры погибли жутким образом, а еще опекать выживших в огне, которых изводило чувство вины: ведь они уцелели, а сотни других людей погибли. До 20 часов 15 минут того дня их жизнь была совершенно обычной, они помышляли разве что о праздновании Дня благодарения, скорых выходных, футболе и увольнительных (время было военное, просто так часть не покинешь). К 23:00 большинство жертв скончалось, жизнь их родственников и уцелевших очутилась, так сказать, в кризисе. Их ожидаемые и предполагаемые жизненные пути были опровергнуты реальностью. Они испытывали стыд оттого, что остались живы, а дорогие им люди умерли. Родственники потеряли в этом пожаре тех, кто являлся важным звеном их личной вселенной. Не только для выживших в огне, но и для тех бостонцев, кого пожар не затронул непосредственно (включая пятилетнего меня), это событие стало потрясением основ и разрушило нашу веру в справедливость мира. Пострадавшие вовсе не были дурными или злыми людьми: нет, это были обычные люди, которые погибли вовсе не по собственной вине.

Некоторые из выживших и родственников жертв так и не сумели преодолеть последствия пожара. Несколько человек покончили с собой. Но большинство, после весьма болезненных первых недель, на протяжении которых их разум не желал мириться с потерей, стало постепенно осваиваться со скорбью, переоценивать свою жизнь, восстанавливать прерванное течение последней – и понимать, что далеко не все в привычном мире уничтожено. Многие из тех, кто лишился супруга или супруги, позднее заключили повторный брак. Впрочем, даже при лучшем раскладе они и десятилетия спустя продолжали помнить о пожаре в ночном клубе, а в мозаике новых идентичностей постоянно проявлялись старые личности, существовавшие до пожара. На протяжении всей книги нам часто будет выпадать возможность применить этот образ мозаики к отдельным людям, народам и государствам, в которых наблюдается сосуществование разнородных элементов.