Петр Люкимсон - Царь Ирод

Как бы то ни было, весть об убийстве Малиха «римлянами и Иродом» мгновенно разнеслась по Иерусалиму и стала сигналом для нового народного восстания.

На первом этапе восстание в Иудее возглавили брат Малиха и некий Феликс, сменивший Малиха на посту командира иерусалимского гарнизона, а точнее — верных царю нескольких сотен бойцов. О том, кем на самом деле был Феликс, история умалчивает. По одной версии, он был одним из римских полководцев, по собственной воле обратившийся в иудаизм. По другой — урожденным евреем, служившим в римской армии. Но, согласитесь, все это не так уж и важно. Важно то, что Феликс бросил свой отряд против превосходящей его по численности гвардии Фазаила, и в городе закипели кровопролитные уличные бои.

Тем временем оставшийся безымянным брат Малиха стал овладевать одной крепостью страны за другой, часть из которых вообще переходила на его сторону без боя. Так, в конце концов, он завоевал и стоявшую на западном берегу Мертвого моря и считавшуюся неприступной крепость Масаду, которой много десятилетий спустя предстояло стать вечным символом еврейского героизма и самопожертвования [26] В 72 году Масада осталась последним очагом антиримского восстания в Иудее. Когда после длительной осады римлянам удалось пробить брешь в крепостной стене, защитники крепости убили жен и детей, а затем по жребию — друг друга. Последний из 960 осажденных поджег крепость и покончил с собой. О трагической судьбе защитников крепости стало известно от двух женщин, не захотевших умирать и скрывшихся с детьми в пещере. .

Ирод, находившийся в Дамаске, безусловно, знал о происходящем в Иерусалиме и в Иудее в целом. Он хотел поспешить на помощь брату, но внезапная тяжелая болезнь свалила его с ног. «Между тем Фазаэль [Фазаил] сам справился с Феликсом и упрекнул тогда в неблагодарности Гиркана, который поддерживал Феликса и предоставил брату Малиха завладеть крепостями», — пишет Флавий (ИВ. Кн. 1. Гл. 12:1. С. 57).

Из этих слов ясно следует, на чьей стороне был царь Гиркан в те дни, и это в целом подтверждает версию, что не столько Малих, сколько Гиркан горел желанием избавиться от Антипатра и его сыновей. Правда, вскоре все коренным образом переменилось, и ситуация заставила Гиркана желать уже не победы, а поражения мятежников.

В первую очередь это было связано с тем, что в Иудее появился Матитьягу Антигон — сын казненного сирийцами Александра и внук вероломно убитого Аристобула II, брата Гиркана II. Антигон, вне сомнения, метил на царский трон, и это, понятное дело, никак не устраивало Гиркана.

Возглавив восстание, Антигон попытался сколотить антиримскую коалицию из царей прибрежных городов-государств, чтобы достойно противостоять армии Ирода. При этом, как и Малих, он рассчитывал, что занятым гражданской войной римлянам будет не до происходящего в Иудее. Чтобы окончательно гарантировать это, он подкупил сидящего в Дамаске римского наместника Фабия, уговорив того «не обращать внимания» на Иудею.

Придя в себя после болезни, Ирод и в самом деле убедился, что на помощь Рима рассчитывать не приходится и он должен либо погибнуть, либо подавить мятеж собственными силами.

Если в Галилее Ирод проявил себя как мастер ведения войны с партизанами, то на этот раз он продемонстрировал свои недюжинные полководческие способности в столкновении с регулярной армией. Находившимся под его командованием римлянам и арабам удалось разбить армию Антигона, и царевич вынужден был бежать из страны.

Настал день — и Ирод со своей армией вновь появился у стен Иерусалима. Фазаил отдал приказ своим солдатам согнать народ, чтобы приветствовать «победителя Антигона».

На коне, в пурпурной мантии с белым подбоем, скрывавшей его скромный рост, Ирод ехал по улицам Иерусалима под приветственные крики толпы. Как и было им велено, иерусалимцы всячески выражали свою радость по поводу возвращения Ирода, но — что там таить! — сердца их сжимались от страха перед возможными гонениями против недавних участников и сторонников восстания. Но больше всех в тот день дрожал от страха сам царь Гиркан, предвкушавший тяжелое объяснение с братьями-победителями.

Разговор и в самом деле получился не из приятных.

Еще более прямолинейно, чем Фазаил, Ирод обвинил Гиркана в пособничестве мятежникам, пригрозил, что доложит в Рим о его измене, и тогда, кто бы там ни стоял у власти, Гиркана в лучшем случае доставят на берег Тибра в качестве пленника, а в худшем он может считать себя покойником.