Валерий Суси - Царь Ирод

Глава 1. Жребий брошен

Глава 2. Война всех против всех

Глава 3. Лучше сделать поудачней, чем затеять побыстрей

Глава 4. Имей смелость знать

Глава 5. Оскорбленная покорность не всегда обращается в ярость

Глава 6. Приятно получить похвалу от человека, достойного похвалы

Глава 7. Суровость кары за преступление есть научение добродетельной и осторожной жизни

Глава 8. Должен, значит можешь

Глава 9. Живы ль друзья иль погибли давно и не слышат зовущих

Глава 10. Тому подобает желать, кто умеет не хотеть

Глава 11. Умный может разобраться в вопросах, которые осел запутывает

Глава 12. Льва узнают по когтям его

Глава 13. Таков уж характер людей, что никто не решается сделаться злодеем без расчета и пользы для себя

Глава 14. Считай первой добродетелью умение обуздывать язык

Глава 15. Спеши, медленно

Глава 16. Невиновен тот, кто знает, но не может запретить

Глава 17. Вот место, где смерть охотно помогает жизни

Глава 18. Счастлив тот, кто вдали от дел

Глава 19. Не каждая ошибка - глупость

Глава 20. Ничему не удивляться

Глава 21. Один свидетель - ни одного свидетеля

Глава 22. Что не излечивают лекарства, то лечит железо, что железо не излечивает, то лечит огонь. Что даже огонь не лечит, то следует признать неизлечимым

ЦАРЬ ИРОД

Анций Валерий появился на свет в консульство Марка Туллия Цицерона и Гая Антония*, когда республиканский сенат еще без опаски наблюдал за стремительным тридцатисемилетним эдилом* Юлием Цезарем, видя настоящую угрозу в дерзких интригах Катилины* . Боги не поскупились на то, чтобы сделать судьбу Анция переменчивой, как осенний ветер в Тирренском море. В Тирренском, без сомнения, в Тирренском… Сравнения всегда конкретны и связаны с твоей жизнью, как плоды связаны с родившим их деревом. Геродот называл этруссков тирренцами, утверждая, что они древние выходцы из Лидии, а исход их якобы случился во время правления царя Тиррена. Может быть, любознательный грек был и прав. Но в Перузии* , где прошло детство Анция, у Геродота нашлось бы мало поклонников: перузийцы не сомневались, что ниспосланы на землю с неба по велению их могущественных богов - Тина и Тага* . Правда, ко времени описываемых событий, многие этрусские семьи давно перемешались с римскими; их таинственный язык словно утлое суденышко затонул в полных водах латыни и лишь в иные вечера седовласые бабушки рассказывали внукам бесконечные легенды о своих предках, продолжая упрямо верить в своих варварских Богов. Но когда наступали смутные времена откуда-то с небес летели невидимые жгучие стрелы, они поражали точно в сердце и лица этруссков становились настолько похожими, что художник мог бы без усилий в одном портрете передать весь характер этого народа.

Анций отлично помнит сухой ясный день, ему четырнадцать лет, он ведет за руку младшего брата Местрия на сенатскую площадь, их обгоняют хмурые, чем-то озабоченные, люди. На площади они сбиваются в кучки и ведут непонятные разговоры. Часто произносятся слова: "республика", "диктатор", "Цезарь"* . Мальчики слоняются между взрослыми, Анций силится уловить смысл тревожных реплик, а Местрий, скучая, тянет его прочь. "Запомните этот день, ребята, - подходит к ним невысокий бородатый человек в белой тоге, - Недолго осталось гореть нашему священному огню прелюдно, я уже вижу дым над тлеющими углями и их неотвратимое угасание. Но, знайте, покуда будут неоскверненными камни очагов наших в жилищах наших, покуда каждый из нас будет заботится о сохранении тепла этих камней, до тех пор останутся с нами Тин и Таг, а наше племя будет живо. Берегите камни очагов, зажженных нашими предками и вы достигнете божественного величия при жизни* ". Анций знает этого человека. Все взрослое население города знает его - гадателя и прорицателя по имени Спуринна.

А через девять лет* римляне жгли Перузию, не было видно неба из-за розового дыма, народ очумело метался по городу в поисках спасения, бросив на произвол судьбы очаги в своих домах.