Дмитрий Жуков - Пособники. Исследования и материалы по истории отечественного коллаборационизма

1) Один из моих единомышленников в Берлине, старший лейтенант в отставке фон Шабельский-Борк сообщает мне в письме от 10 июня с.г., что послал мне два важных письма (от 5 и 7 июня) с различными подробностями относительно упомянутой выше клеветнической кампании и о различных русских эмигрантских группах в Берлине вообще. Оба письма до меня не дошли. Да и по прочей моей корреспонденции в последнее время видно, что ее вскрывали, в результате чего она доходит до меня со значительным опозданием. Если сие происходит по указанию соотв[етствующих] ведомств, я, конечно, не могу против этого возражать, но я полагаю, что и в этом случае я должен был получить оба потерянных письма после их досмотра. Скорее я опасаюсь того, что некто в Берлине прибирает к рукам направляемую мне корреспонденцию. Подобное за время моей работы в Германии (12 лет) уже случалось, так что приходилось предпринимать ответные действия.

Как я уже Вам говорил, с момента моего прибытия в Германию (1919) я неустанно тружусь над идеей сближения национальной Германии и будущей национальной России. Что, конечно, представляет большую опасность для различных международных сил и организаций, и они постоянно пытаются вставлять мне палки в колеса, причем зачастую, увы, используют моих соотечественников — как добровольных и невольных агентов. В первую очередь их, конечно, интересует моя корреспонденция. Они пытаются добраться до нее, частично за счет выкрадывания писем, частично же за счет того, что устраиваются в немецкие ведомства как специалисты по русскому вопросу или как переводчики.

По этой причине я прошу, если мои предположения неверны, и речь идет лишь о мерах со стороны немецких ведомств, не отдавать мои письма проживающим здесь русским для перевода. В начале двадцатых годов уже имели место случаи, когда такие переводчики и сотрудники ведомств использовали оказанное им доверие для того, чтобы работать против нас. Кроме того хочу сообщить Вам вот что: некоторые корреспонденты пишут мне шифром. Но это происходит не потому, что я хочу что-то скрыть от немецких ведомств — от немецких национальных кругов нам скрывать нечего! — а лишь вследствие изложенных выше опасений. Поэтому в случае необходимости я могу Вам (или ведомствам) всегда предоставить шифр, если содержание письма вызовет интерес.

2) Из Сербии я получил письмо от единомышленника, генерала Джунковского [795] Джунковский Владимир (1867–1953), ветеринарный врач, во время Первой мировой начальник ветеринарного управления МВД, участвовал в Гражданской войне в Туркестане, в эмиграции в Югославии, затем во Франции. , от 6 июня. В нем он дословно пишет следующее:

«Генерал князь Вадбольский [796] Вадбольский Николай (1869–1944), русский военачальник, генерал-лейтенант, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн. В эмиграции в Югославии. (член русского общевоинского союза, бывшие “николаевцы”) сказал мне вчера, что имеет точные данные о твоем аресте немецкими ведомствами. Когда я ответил, что на днях получил от тебя открытку, он очень удивился, т. к. получил это известие из своего парижского центра».

Мой брат, статский советник в отставке фон Бискупский [797] Бискупский Константин (1880–1944), до революции — чиновник в министерстве иностранных дел, в эмиграции в Германии, в частности работал библиотекарем при Русском научном институте. , живущий в Берлине, 10 июня сообщает мне следующее:

«Спешу известить тебя о том, что твои враги продолжают распространять компрометирующие тебя слухи. Несколько дней назад я получил срочное письмо от одной из наших кузин из Парижа. Она пишет, что князь Волконский [798] Возможно, Волконский Петр (1872–1957), царский дипломат, в эмиграции в Венгрии, затем во Франции. (тоже член организации бывших николаевцев) приходил к ней в гости и рассказал, что ее кузен в Мюнхене (т. е. я) арестован. Он выразил ей свои соболезнования. Вся русская колония в Париже говорит об этом. Она очень обеспокоена и просит открыть ей правду».

Несколько недель назад мой брат сообщил мне, что ему удалось установить тех, кто распространяет обо мне слухи. Это эмигранты, принадлежащие к упомянутому выше русскому общевоинскому союзу (РОВС), чей центр находится в Париже. У его представителя в Берлине есть собственные информаторы, которых русские эмигранты в шутку называют «белой Чека». Мой брат установил двух лиц, распространявших слухи: это бывшие офицеры белой армии (Врангеля) Симонидес [799] Вероятно, Самсидис. и Чехович. Мой вышеупомянутый сотрудник Шабельский-Борк передал имена этих лиц в берлинский полицай-президиум. Но и ранее целый ряд русских эмигрантов занимался клеветой на меня — прежние специалисты по русскому вопросу. Они официально работали на немцев, но на деле действовали по заданию групп, настроенных к Германии враждебно. Среди них были некто Гуманский, Папенгут-Мантейфель [800] Папенгут-Мантейфель Владимир (1896–?), поручик, с середины 1920-х гг. сотрудничал с Зивертом, имел репутацию авантюриста. (аферист), Гусев [801] Анатолий Гусев в 1931–32 гг. был атаманом донской казачьей станицы в Берлине. 14 марта 1933 г. он был арестован. Справка, данная по поводу его ареста генералом Лампе, гласила: «Гусев как офицер у меня в управлении не зарегистрирован. Говорит, что был офицером и принимал участие в Великой и Гражданской войне. Судя по данным им показаниям, его офицерское звание едва ли вероятно. Что касается его фамилии, то он мне сам говорил, что Гусев это его НЕ настоящая фамилия». Был выслан из Германии. и целый ряд других лиц, некоторые из которых уже разоблачены и высланы из Германии.