Арчи Браун - Типы лидеров. Определить, найти подход, добиться своего

Горбачев не был «сильным лидером» в общепринятом понимании этого термина. Он не доминировал, был готов идти на тактические уступки и воспринимал критику в свой адрес. Особенно он не соответствовал традиционному русскому представлению о сильном лидере. Директору советского института космических исследований Роальду Сагдееву случалось наблюдать за Горбачевым во время разговоров в узком кругу в первые годы перестройки [559]. Он отмечал, что «лишь очень немногие не поддавались чарам личного обаяния и красноречия Горбачева». Восхищаясь его пылом «прирожденного миссионера», Сагдеев тем не менее отмечает склонность Горбачева переоценивать возможности своего огромного умения убеждать. Он стал искренне верить в то, что «может убедить в чем угодно любого в Советском Союзе» [560]. Однако, продолжает Сагдеев, важной особенностью лидерства Горбачева было именно то, что он старался убеждать своих собеседников, хотя и «самым горячим и красноречивым образом». А это, по словам Сагдеева, было «признаком огромного прогресса в политической культуре страны», поскольку такой подход «резко отличался от традиционного, который обычно исповедовали начальники». До этих пор они «никогда не пытались менять собственные мнения или убеждения людей, а просто отдавали указания и требовали их исполнять» [561].

Упоминаемые Сагдеевым расхождения стиля руководства Горбачева с традиционной российской политической культурой привлекали этого именитого ученого, но не вызывали всеобщего одобрения в Советском Союзе. В период между весной 1989-го и концом Советского Союза в декабре 1991 года популярность Горбачева достаточно быстро падала (хотя Борис Ельцин обошел его в качестве самого популярного политика страны лишь в мае 1990 года, более чем пять лет спустя назначения на должность генсека [562]). Георгий Шахназаров, помощник Горбачева и его советник по политическим реформам, считал, что он стал утрачивать свой авторитет весной 1989 года, председательствуя в новом законодательном органе — Съезде народных депутатов, существование которого стало результатом первых действительно конкурентных всеобщих выборов в истории СССР, состоявшихся в марте того же года [563]. Желая помочь развитию «культуры парламентаризма», Горбачев целыми днями председательствовал на заседаниях законодательного органа и стал, по сути, его спикером, одновременно являясь и главой государства, и лидером Коммунистической партии. По словам Шахназарова, доброжелатели объясняли Горбачеву, что принимая на себя функцию спикера, он способствует падению своего личного авторитета: «Когда миллионы людей, сидя у телеэкранов, наблюдают, как какой-нибудь безвестный юный депутат вступает в полемику с главой государства, который терпеливо с ним объясняется и даже сносит явные оскорбления вместо того, чтобы испепелить наглеца», они приходили к выводу, что ничего хорошего эту страну не ждет. «На Руси издавна уважают и даже любят грозных правителей». Воспринимать в качестве вождей мягких и деликатных людей было трудно. Разве они способны гарантировать порядок и безопасность в обмен на преданное им служение? [564] [565]

Бóльшую часть периода перестройки человеком, ответственным за руководство советской экономикой, был Николай Рыжков — председатель Совета министров с 1985 по 1990 год. На первых порах он был условным союзником Горбачева, а затем стал его яростным критиком. Он особенно осуждал Горбачева за его приверженность демократизации в ущерб решению экономических задач, которые считал более насущными. На самом деле именно технократический подход к экономике самого Рыжкова был одной из главных причин того, что рыночные реформы не были проведены раньше. Как бы то ни было, но в настоящем контексте важнее, как Рыжков описывает стиль руководства Горбачева. Он отмечает, что по природе своей личности Горбачев не мог быть макиавеллиевским князем, хотя считать его нерешительным было бы ошибкой [566]. Но, по словам Рыжкова, «задолго до всех отечественных парламентских игр [Горбачев] был лидером парламентского типа». «Как такой мог сформироваться в партийно-чиновничьей системе, одному Богу известно», — добавляет он. Рыжков отмечает, что Горбачев стал руководителем такого типа, несмотря на то, что с ранней юности шаг за шагом поднимался по ступенькам обычной комсомольско-партийной карьерной лестницы [567]. У него не было ни наклонностей, ни стремления заставлять подчиненных бояться себя, как учил Макиавелли, которому следовал Сталин [568]. Это не означает, что у Горбачева не было лидерских амбиций. Совсем наоборот. В разговоре с близким другом он замечал: «С самого детства мне нравилось быть лидером среди сверстников — я такой от природы. И так же было, когда я вступил в комсомол… и потом, когда вступил в партию — это было как бы одним из способов реализации моего собственного потенциала» [569].