Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии - от кайзера до Гитлера

Планы обустройства Ренании предусматривали «депруссизацию» этой территории, входившей в состав Пруссии, – если понадобится, силой. «Необходимо навсегда изгнать Пруссию и прусский дух с левого берега Рейна, где мы хотим видеть франко-рейнское сотрудничество. <���…> Изгнать с Рейна идеи, солдат и чиновников Пруссии – значит обеспечить мир и безопасность», – считал Баррес (МВС, 921, 989). «В Ренании распространяются мысли о независимости и об удобной возможности отправить пруссаков домой, – вторил ему Бенвиль. – Но пруссак все еще остается на Рейне в виде чиновника, коммерсанта, школьного учителя. Он наблюдает за местными и терроризирует их. Мы позволим это?» (JBA, II, 45–46).

Оставался вечный вопрос: как повесить кошке колокольчик?

В конце октября 1918 г., когда поражение Германии стало очевидным, в Кёльне оживились сепаратисты, заговорившие сначала о «свободной Ренании в свободной Германии» (читай: децентрализованной или федеративной), затем о «свободном государстве на свободном Рейне» (DTR, 36–38). За словами о «гении Рейна» и «латинстве» в противоположность «пруссачеству» скрывался простой и, казалось, безошибочный расчет. Местные промышленники решили отложиться от поверженной империи, чтобы не делить с ней последствия поражения, в том числе экономические, и сами договориться с победителями – прежде всего с французами, которых считали потенциальными хозяевами всего левого берега Рейна. Голоса в пользу такого варианта раздавались и в Баварии, которая во Втором рейхе пользовалась особыми правами и привилегиями.

Подлинные причины активизации сепаратистского движения не афишировались, поскольку разрушали романтический облик патриотов Ренании. Впервые об этом подробно рассказал в книге «Рейнская трагедия» (1945) лидер сепаратистов Ганс-Адам Дортен, бежавший во Францию. Она полна возвышенных речей, но сообщаемые там подробности говорят о другом. Эта история уводит нас немного в сторону от главной темы, но рассказать ее следует.

Кто такой Дортен, которого Тардьё назвал «человеком без политического прошлого и авторитета» (АТМ, 314)? Выходец из богатой буржуазной семьи, он получил юридическое образование, служил судейским чиновником, карьеры не сделал. Годы войны провел на военной службе, на момент перемирия (ему было 38 лет) находился под арестом и ждал трибунала за критические высказывания о кайзере. Революция освободила его от суда и от службы и поманила в политику. Судя по мемуарам, у Дортена были связи в деловых кругах и несомненные авантюрные нак лонности.

Дела у сепаратистов, ориентировавшихся на Францию, не задались с самого начала. Во-первых, доминировавшая в местной политике католическая Партия центра не собиралась отделяться от Германии. Во-вторых, левый берег Рейна был разделен на четыре зоны оккупации (французская, бельгийская, британская, американская), и Кёльн достался англичанам. Обер-бургомистр города Конрад Аденауэр – «прирожденный оппортунист и интриган», по словам Дортена, – поддержал идею независимого государства, видя себя его президентом, но сделал ставку на англичан.

Представлявший деловые круги юга Ренании, Дортен согласился сотрудничать с ним, чтобы обеспечить содействие французских оккупационных властей, но те не приняли сепаратистов всерьез (DTR, 42–47).

1 февраля 1919 г. в Кёльне собралась законодательная ассамблея, от которой ждали провозглашения Рейнской республики, независимой от Рейха. В ночь накануне созыва в городском саду появилась шутовская могила с надписью: «Здесь лежит Конрад Аденауэр, первый президент Рейнской республики». Под тройным давлением Берлина, местных социалистов и англичан дело закончилось решением о создании… комиссии для рассмотрения проектов автономной республики в составе Рейха; она не заседала ни разу. Посчитав это предательством, Дортен в начале марта порвал с Аденауэром и решил действовать самостоятельно (DTR, 49–57).

Ганс-Адам Дортен. Рейнская трагедия. 1945. Обложка

С учетом обстановки «южане» исправили программу: провозглашение республики в составе Рейха, но отдельно от Пруссии, с максимально широкой автономией, включая собственную дипломатию, и решение ее дальнейшей судьбы путем плебисцита. Пропаганда не имела успеха, пока в конце апреля сепаратистам не удалось привлечь на свою сторону командующего французскими войсками на Рейне генерала Шарля Манжена, который признавал необходимость для Франции границы по Рейну, но выступал против прямой аннексии левого берега.