Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии - от кайзера до Гитлера

«Моррас для монархии, что Маркс для социализма, – говорил синдикалист Жорж Сорель, оппонент, но не враг. – Это сила» (TNM, 145). Непримиримый противник – левый социалист и одно время лидер коммунистов Людовик-Оскар Фроссар признал: «Не все читатели Морраса стали или остались монархистами, но все пополнили ряды противников демократии. По существу, никто не оказал на наше время такого глубокого и заметного влияния, как этот неутомимый диалектик» (CRS, 62). Как было не перепечатать такой отзыв! И даже Альфред Фабр-Люс, «коллаборант» и потому точно не союзник, летом 1941 г. признал: «За сорок лет систематического разрушения (так и просится современное слово «зачистка». – В. М. ) Моррас создал tabula rasa, на которой антидемократическая Европа может начать строительство» [30] Anthologie de la nouvelle Europe. Présentée par Alfred Fabre-Luce. Paris, 1942. P. iii. .

Главные цели «Action française» были политическими. Памятуя о провале Лиги французской родины, но претендуя на ее социальную базу, движение отказалось от системной политики вроде участия в выборах. «Бросая вызов основополагающим принципам существующего строя, было бы странно начинать с их принятия и недальновидно претендовать на их использование» (CRS, 75), – писал Моррас. К тому же, как тонко заметил Абель Боннар, «демократия сама формирует тот народ, у которого спрашивает. Прежде чем узнать его мнение, она определяет его ответ» [31] Abel Bonnard. Le drame du présent. Les modérés. Paris, 1936. Р. 95. .

Просветительская деятельность нового движения сочеталась с шумными акциями, демонстрациями «во славу» и «долой», уличными потасовками, которые в «Action française» называли «насилием на службе разума» (CRS, 99). И то и другое привлекало молодежь, в том числе в университетах и лицеях, где на рубеже веков господствовали социалистические, интернационалистские и пацифистские настроения. В начале 1910-х годов ситуация изменилась в пользу национализма, патриотизма и активизма.

«Если в Лиге французской родины царил разброд, здесь все мысли и усилия объединились под влиянием нашего гениального вождя», – восторгался Доде (LDS, 189–190). Команда «Action française» сработалась, доктрина оформилась, число сторонников росло, только денег по-прежнему не хватало. В пестроте монархистов, националистов, консерваторов и радикалов различных толков движение сумело заявить о себе и отобрать у конкурентов часть паствы, но не сразу стало лидером. Для организационного укрепления его позиций Вожуа и Моррас 15 января 1905 г. объявили о создании Лиги французского действия, основанной на сочетании идейного единства и дисциплины с инициативой. Каждый член организации приносил письменную присягу:

«Француз по своему рождению и сердцу, по разуму и по воле, я буду выполнять все обязаности сознательного патриота.

Я обязуюсь бороться со всяким республиканским строем. Республика во Франции обозначает царство иностранцев. Республиканский дух дезорганизует национальную оборону и покровительствует религиозным влияниям, враждебным традиционному католицизму Франции. Надо вернуть Франции режим, который был бы французским.

Наше будущее заключается исключительно в монархии, как ее представляет монсеньор герцог Орлеанский, наследник сорока королей, которые в течение тысячи лет создали Францию. Только монархия обеспечивает общественное спасение и отвечает за правопорядок, предупреждая общественные бедствия, обличаемые антисемитизмом и национализмом. Необходимый орган защиты интересов общества, монархия подымает авторитет, благосостояние и честь.

Я присоединяюсь к делу монархической реставрации. Я обязуюсь служить ему всеми средствами» (МЕМ, 585) [32] Я использовал перевод (КПП, 364), в котором вместо Филиппа VIII упомянут герцог де Гиз как следующий глава Орлеанского дома и выпущены слова «обличаемые антисемитизмом и национализмом». .

Через два с половиной месяца у Лиги появился отличный повод для новой кампании. 31 марта – десять дней спустя после принятия во Франции закона о двухлетней воинской повинности вместо трехлетней, как не преминул отметить Доде (LDE, 33), – Вильгельм II по настоянию канцлера Бернгарда фон Бюлова неожиданно прибыл в Танжер: отсюда второй топоним в заглавии «Киль и Танжер». Кайзер заявил, что «желает иметь дело непосредственно с султаном как свободным и равным суверенным властителем независимой страны» [33] Подробнее: Фей С. Происхождение мировой войны. М. – Л., 1934. Т. I. С. 135. , хотя власть того была ограничена, с одной стороны, соперничеством местных племен, а с другой, присутствием европейских держав, прежде всего Франции. Там это посягательство на статус-кво было воспринято как сигнал к бою, как переход противостояния с немцами в новую фазу, хотя кайзер считал главным врагом англичан, стремившихся втянуть Париж в антигерманскую коалицию и окружить его империю (так оно и было).