Василий Молодяков - Шарль Моррас и «Action française» против Германии - от кайзера до Гитлера

Сторонник федерализма и децентрализации, Моррас выступал за возрождение исторических провинций, противопоставляя их искусственно созданным департаментам, за независимость образования и церкви от государства, за передачу решения локальных проблем местной выборной власти. «Французское государство единообразно и централизованно, – саркастически заметил он в «Будущем интеллигенции», – его бюрократия добирается до последней школьной парты в самой отдаленной деревне». Этому противопоставлялись «свободные граждане в своих домах, городах и провинциях и подданные могущественного и повсеместно уважаемого короля», как сформулировал его друг и соратник Филипп Амуретти (МЕМ, 338). «Моррас проповедовал регионализм, – отметил Жак Дюкло, непримиримый противник, – представляя монархию неким связующим звеном между “французскими республиками”, что фактически отвергало унаследованный от якобинцев принцип единой и неделимой республики». В русском переводе опущено примечание автора к этой фразе: «Похоже, что генерал де Голль, сформировавшийся под влиянием Морраса, хочет записать на свой счет этот тезис о регионализме» [28] Jacques Duclos. Mémoires. 1896–1934. Le chemin que j'ai choisi. De Verdun au Parti communiste. Paris, 1968. P. 395. Наряду с оригиналом я использовал сокращенный перевод: Дюкло Ж. Мемуары. Т. 1. М., 1974. URL: agitclub.ru/front/fran/duklo3.htm. .

Законотворчество, военную, внешнюю и финансовую политику Моррас считал прерогативой несменяемой центральной власти [29] Позже некоторые республиканцы предлагали сделать посты глав МИД, военного и морского ведомств независимыми от смены кабинетов и подчиненными лично президенту, а не председателю Совета министров (КЕТ, 196). . Ее носителем и гарантом служит наследственный монарх, у которого «нет ни другого дела, ни другого интереса, кроме как защита и развитие своей страны» и который «в наибольшей степени заинтересован в общественном благе» (МЕМ, cxxvi). Герцог Орлеанский 18 августа 1900 г. в письме к Моррасу, служившем публичным знаком одобрения его деятельности, высказался в пользу децентрализации (МЕМ, 105–106).

В статье «То, чего хочет Франция», появившейся 16 ноября 1899 г., на следующий день после декларации «Action française», Моррас суммировал: «Монархическая идея – не что иное, как максимальное выражение идеи патриотизма» (VCM, 165). Позже он писал Барресу: «Можно ли преобразовать широкое национальное чувство, присущее умным, энергичным, сильным французам, в ясную монархическую волю? <���…> Вот вопрос. Если правильно поставить его, возможен только положительный ответ» (ВМС, 299).

На вопрос «Не кажется ли вам сложной реставрация монархии?» Моррас отвечал: «Это доказывает лишь то, как нелегко возродить Францию» (ASF, 292). Утопизм? «Монархия доказывается как теорема», – парировал он (МЕМ, 118). Оппоненты и даже союзники упрекали Морраса в излишнем рационализме и «отсутствии мистики» (JGA, 105). «Я не знаю, что такое вера. У меня нет веры в монархию», – писал он Барресу в ноябре 1901 г., пояснив: «Предположим, мы хотим построить мост. Я провожу разведку местности, изучаю почву, рельеф, камни. Сделав, докладываю: нашел хорошее место. Возможно, единственное подходящее, потому что вот тут почва зыбкая, там и там – другие препятствия. Остается отмеченная точка, но и здесь имеется ряд трудностей. Эту и эту мы преодолеем; во всяком случае, ничего невыполнимого. За работу» (ВМС, 349–350). Прочитав в июле 1900 г. первые главы моррасовской анкеты о монархии, из которой выросла его программная книга «Исследование о монархии» (слово enquête допускает и такой перевод), Вожуа назвал автора «единственным роялистом во Франции». «Присоединяйтесь, и нас будет двое», – парировал тот (DVA, 11). Моррас, у которого «страсть убеждать была самой сильной» (DVA, 14), добился своего: Вожуа присоединился в июне 1901 г., хотя годом раньше, отвечая на анкету друга, оспаривал возможность реставрации из-за отсутствия соответствующей интеллектуальной элиты и материальной базы (МЕМ, 159–166). Переход «Action française» в лагерь роялистов состоялся.

Моррас сделался не только теоретиком и идеологом, но вдохновителем движения. Он «воплощал собой доктрину, но никогда не отделял ее от действия», – писал Леон Доде, ставший монархистом под влиянием Морраса (LDS, 284). Доде восторгался не только «интеллектуальным богатством» и «неотразимой диалектикой» этого «посланника королевской мудрости в мир республиканской и демократической глупости», но и твердостью его духа: «Моррас подобен мечу из закаленной стали. Не останавливаясь, он идет к цели, увлекая мир за собой. <���…> Для него нет ни безнадежных дел, ни тщетных усилий, ни болезней без лекарства, ни неудач без реванша» (LDS, 184–187).