Владимир Михайлов - Ночь черного хрусталя

Они вошли в подъезд. В вестибюле было темно, в швейцарской - пусто.

- Странно, - сказал Граве. - У нас тут всегда освещено, да и Мартин не позволяет себе… Сюда, прошу вас, направо, к лифту.

Он нажал кнопку, но лампочка не вспыхнула, дверцы не разъехались, не послышалось и приглушенного рокота снижающейся кабины.

- Не понимаю. Похоже, что в доме нет электричества. Когда-то так уже случалось - пока еще не была построена станция. Мартин, вероятно, повел монтера вниз, к распределительному щиту. Может быть, вы обождете? А я…

- Какой этаж? - спросил Милов.

- Четвертый. Мне очень жаль, но…

- Побережем время. Вы, Ева, все-таки добились своего: придется мне нести вас.

Он сказал это с улыбкой, ясно показывавшей, насколько приятно это будет - для него, во всяком случае. Не дожидаясь ответа, он поднял ее на руки. Ева обхватила его за шею. Даже Граве позволил себе улыбнуться.

- Достается вам сегодня, господин Милф, не правда ли? Похоже, мы были для вас не самой лучшей компанией… Я думаю, Лили еще спит. - Он обогнал поднимавшегося с ношей Милова, и когда тот появился на площадке четвертого этажа - квартиры с двенадцатой по шестнадцатую, - уже вкладывал пластинку с личным кодом в щель замка.

- Не будем шуметь, друзья, - проговорил он почти шепотом, отворив дверь. Милов позволил Еве встать на ноги, поднял глаза. Квартира была номер тринадцать.

- Прошу извинить, - говорил шепотом Граве, пропуская их в прихожую, - мы редко принимаем гостей, но у нас очень уютно. Вообще, в доме живут очень солидные, добропорядочные люди… Вот сюда, прошу - располагайтесь, посмотрите пока на моих рыбок, у меня прекрасный аквариум… - Он машинально щелкнул выключателем. - Все еще нет тока - странно. И уборщица, кажется, сегодня не приходила - чувствуется, что пыль не вытерта. Еще раз приношу свои извинения…

Милов нагнулся и поднял с пола окурок.

- Граве, - сказал он негромко, - ваша жена курит «Дромар»?

- Она вообще не курит, - сказал Граве, - но вы правы, такие сигареты у нее есть - иногда за рюмкой ликера, с подругами - современные женщины, понимаете ли, должны… Сейчас, я только загляну в спальню. Лили придется встать…

- Где у вас телефон? - спросила Ева.

- Там столик, рядом с аквариумом, да проходите же, садитесь, прошу вас.

Он бесшумно отворил дверь спальни и шагнул; после мгновенного колебания Милов последовал за ним.

«Дромар», - думал он. - Не найдется ли у вас сигареты? - Только «Дромар», ничего другого я не курю. - Слабовато, не правда ли? - Зато какой аромат!» - то были ключевые слова в этом звене цепочки, при обмене репликами пачка «Дромара» должна была появиться на свет. «Если они всерьез рвут цепочку, - подумал Милов, - если с Карлуски - не просто случайность, то…»

Окно спальни было закрыто тяжелой шторой, но и в полутьме можно было увидеть белую кровать, широчайший шкаф, зеркало в полстены. Милов смотрел на отраженную в зеркале кровать - на ней лежала женщина, до подбородка накрытая пуховым одеялом, глаза ее были закрыты.

- Спит, - прошептал Граве с нежностью, осторожно пятясь. Он наткнулся на Милова, не сводившего глаз с зеркала - с одеяла в нем, которое не шевелилось, словно бы под ним лежала статуя, а не молодая и красивая женщина. - Пойдемте, - так же шепотом пригласил Граве, - пусть еще отдохнет, она страшно устает порой…

Милов взял его за плечи, грубо отодвинул в сторону. Подошел к окну, рывком откинул штору. Приблизился к кровати.

- Что вы делаете, как вы посмели! - зашипел Граве. - Это… это переходит всякие границы! Вы дикарь!

Милов, стоя вплотную к кровати, смотрел на лицо женщины: оно было серо-бледным, он положил ладонь на ее лоб - лоб был холодным. Тогда Милов решительно откинул одеяло. Лили лежала в пижаме, чуть раскинув руки, на груди краснело пятнышко. Крови почти не было.

- Что… что это значит? - задыхаясь, произнес Граве за спиной.

Милов взял руку убитой. Рука была холодной, безжизненной.

- Ева! - крикнул он, - подойдите, пожалуйста, вы здесь нужны!

- Нет, но этого же не может быть, мы просто не туда попали, - проговорил Граве заплетающимся языком. Вошла Ева.

- Телефон совершенно онемел, - сказала она, - ни намека на звук… Что тут? Боже…

- Тихо! - закричал Граве. - Она спит! Спит, говорю вам! Это просто помада, след помады, выйдите отсюда, она выспится и встанет, мне лучше знать!

Ева произвела свои нехитрые манипуляции.

- Я, конечно, не судебный медик, - видимо, такое предисловие она считала обязательным, - но видно, что борьбы не было, вероятнее всего, в нее выстрелили, когда она спала - кто-то вошел в квартиру…