Андрей Мартьянов - Прогулки по средневековью

К чему было столь долгое разъяснение и при чем тут Джордано Бруно?

О, Бруно тут очень даже при чем! Неизвестно, когда в его руки попал «Герметический корпус», — возможно, что еще в ранние годы пребывания в монастыре Санта-Мария Маджоре или во время священничества в Кампанье, — но впечатление на молодого монаха этот манускрипт произвел неизгладимое, о чем свидетельствует вся дальнейшая деятельность нашего героя.

Возвращаемся к парижскому периоду жизни Бруно и открываем книги «О тенях идей» и «Песнь Цирцеи», посвященные мнемонике — тренировке памяти. В Средневековье и Ренессансе ученые мужи в своих трактатах традиционно основывались на работах античных авторов. Самое известное римское сочинение по мнемонике называется «Rhetoricon ad Herennium», «Риторика для Геренния», одно время оно приписывалось самому Цицерону и было написано примерно в 86–82 годах до Рождества Христова на базе более раннего греческого источника родосской ораторской школы.

Казалось бы, бери древнеримскую основу и развивай, как делают все уважающие себя ученые. Ничего подобного, мы простых путей не ищем! В работах Бруно классические античные корни почти полностью отсутствуют, зато магии с переизбытком. На первых же страницах «Теней» мы встречаем Гермеса Трисмегиста, спорящего с Филотеем (выступающим как персонификация автора, самого Бруно) и Логифером о книге, которую держит в руках Гермес, где говорится о Тенях Идей и герметическом искусстве памяти; сам подход к памяти рассматривается как главный инструмент в формировании мага.

М. В. Рассадин, священник и исследователь истории оккультизма в статье «Джордано Бруно. Герметическая традиция и ренессансная магия», замечает:

«…Его (Бруно) система мнемоники выглядит, как метод запечатления в памяти основных или архетипических астрологических образов и символов, используя кюторые в качестве мнемонических или талисманных, адепт получает универсальное знание, создает магическую организацию воображения, магически могущественную личность и обретает силы, резонирующие с силами космоса. Так что тот, кто овладевает этой системой, подымается над временем, и в его уме отражается вся природная и человеческая вселенная. Он станет подлинным Эоном (Ант), обладателем Божественной силы».

И чем дальше мы будем закапываться в сочинения Бруно, тем больше будем видеть в них античных и египетских духов, таинственных обрядов, упоминаний Каббалы, Тота, Юпитера, Цереры, Изиды, магического расположения звезд и планет, пространства Зодиака, «одушевленных предметов» и прочего махровейшего оккультизма — поразительно, какая немыслимая каша царила в голове этого человека!

Возьмем книгу Бруно «Изгнание торжествующего зверя» от 1584 года, в которой, как торжественно оповещается в современной аннотации, «естественнее всего вылилась проповедь новой религии человечества, проповедь, поставившая Бруно на исторической грани как творца и вдохновителя новой философии и культуры». Вот так, не больше и не меньше.

Новая религия в его видении должна была выглядеть следующим образом, цитируем:

«…О, Египет, Египет! Только сказки останутся от твоей религии, сказки также невероятные для грядущих поколений, у коих не будет ничего, что поведало бы им о твоих благочестивых деяниях, кроме письмен, высеченных на камнях. И сии письмена будут рассказывать не богам и не людям; ибо люди умрут, а божество переселится на небо, но — скифам и индийцам или прочим таким же диким народам. Тьма возобладает над светом, смерть станут считать полезнее жизни, никто не поднимет очей своих к небу, на религиозного человека будут смотреть, как на безумца, неблагочестивого станут считать благоразумным, необузданного — сильным, злейшего — добрым. И — поверишь ли мне? — даже смертную казнь определят тому, кто будет исповедовать религию разума: ибо явится новая правда, новые законы, не останется ничего святого, ничего религиозного, не раздастся ни одного слова, достойного неба или небожителей. Одни только ангелы погибели пребудут и, смешавшись с людьми, толкнут несчастных на дерзость ко всякому злу, якобы к справедливости, и дадут тем самым предлог для войн, для грабительства, обмана и для всего прочего, противного душе и естественной справедливости: и то будет старость и безверие мира! Но не сомневайся, Асклепий, ибо после того как исполнится все это, Господь и Отец Бог, управитель мира, всемогущий промыслитель, водным или огненным потопом, болезнями или язвами, или прочими слугами своей милосердной справедливости, несомненно положит конец этому позору и воззовет мир к древнему виду».