Бахауддин ибн Шаддад - Саладин Победитель Крестоносцев

Абу Бакр[22] сообщает, что Святой Пророк сказал: «Справедливый правитель — тень Аллаха на земле. Того, кто сам верно служит Господу и радеет о других, Аллах, поместит в тень Своего трона в день, когда не останется ничего, кроме этой тени; а того, кто пытается обмануть Господа в делах, касающихся самого себя или других людей, Аллах, лишит всякой надежды в День восстания из мерт­вых. Справедливому правителю за каждый день его труда [=правле­ния] Он дарует награду, равную той, которую получат за свое покло­нение шестьдесят праведников, каждый из которых заслужил личное спасение». Наш султан был справедливым, милостивым, сострада­тельным и готовым прийти на помощь слабым против сильных. Каж­дый понедельник и четверг он сидел на людях, верша правосудие, и при этом присутствовали законники, кади и люди, сведущие в законах. Выслушивали всех, кто стал жертвой несправедливости, — великих и малых, старух и слабых. Он занимался этим не только тогда, когда находился в городе, но и во время путешествий; и он всегда собствен­норучно принимал подносимые ему петиции и делал все возможное, чтобы положить конец тем безобразиям, о которых в них сообщалось. Ежедневно он собирал множество таких документов и открывал двери правосудия (для жалобщиков); он никогда не прогонял тех, кто приходил к нему, чтобы пожаловаться на причиненные обиды или потребовать воз­мещения причиненного ущерба. Ежедневно днем или вечером он проводил [16] час со своим секретарем и писал на каждой петиции тот ответ на нее, кото­рый подсказывал ему Аллах.

Когда бы к нему ни обращались с жалобой, он останавливался, чтобы выслушать и понять суть жалобы, а также разобраться в правовой сто­роне дела. Я лично видел, как один из жителей Дамаска, которого звали Ибн Зухейр, обратился к нему с жалобой на Таки ад-Дина, племянника султана, требуя восстановить справедливость. Несмотря на то что Таки ад-Дин пользовался большой любовью и уважением своего дяди, султан не стал делать для него исключения, когда речь зашла о справедливо­сти, и заставил его предстать перед судом.

А вот случай еще более примечательный по сравнению с предыду­щим, также иллюстрирующий присущее ему острое чувство справед­ливости. Однажды, председательствуя в суде в Святом Городе Иеруса­лиме, я увидел, как в суд вошел красивый старик, которого звали 'Умар ал-Хилати. Он был купцом и уроженцем Хилата[23]. Этот старик передал мне заверенную претензию и попросил меня ознакомиться с ее содер­жанием. Я спросил, кто его ответчик, и он ответил: «Мой ответчик — султан; здесь вершится правосудие, и я слышал, что здесь вы не делаете различий между людьми». — «Почему же ты подаешь на него в суд?» — спросил я. Он ответил: «У меня был раб по имени Сонкор ал-Хилатй, который до самой смерти оставался моей собственностью. В то время у него были большие денежные суммы, которые все принадлежали мне. Он умер, оставив эти деньги; их забрал султан, а я требую вернуть их мне как мою собственность». Тогда я спросил его, почему он так долго медлил, прежде чем обратиться в суд, и он ответил: «Права не уменьша­ются от того, что их предъявляют с отсрочкой; а это у меня заверенный документ, доказывающий, что тот раб являлся моей собственностью до самой своей смерти». Я взял документ и, прочитав его, увидел, что в нем содержится описание Сонкора ал-Хилати с примечанием, что его хозяин купил его в такой-то день такого-то месяца такого-то года у некоего купца из Арджиша[24] (в Армении); я также выяснил, что этот мамлюк оставался собственностью своего хозяина до такого-то года, а затем бежал от него и что свидетель, указанный в документе, не слышал, чтобы данный человек каким-либо образом перестал быть собственностью его хозяина. Документ был составлен совершенно [17] правильно — все было на месте. Очень удивленный этим делом, я ска­зал старику: «Не полагается рассматривать обвинение в отсутствие стороны, против которой оно выдвигается; я сообщу султану и дам тебе знать, что он скажет по этому поводу». Старик удовлетворился моими словами и ушел. В тот же день, оказавшись у султана, я ознакомил его с этим делом. Он подумал, что претензия совершенно абсурдная, и спросил, изучил ли я письменный документ. Я ответил, что его возили в Дамаск и предъявляли местному кади, который официально изучил его и приложил к нему свидетельство о том, что его засвидетельствова­ли своими подписями различные известные личности. «Прекрасно, — воскликнул он. — Пусть этот человек приходит, и я буду защищаться от его обвинений в соответствии со всеми правилами, установленны­ми законом». Некоторое время спустя, когда мы остались с ним наеди­не, я рассказал ему, что этот старик постоянно приходил, чтобы пого­ворить со мной, и что совершенно необходимо назначить слушание по его делу. Он ответил: «Назначь адвоката, который будет моим предста­вителем, а затем собери свидетельские показания; не разворачивай до­кумент до тех пор, пока этот человек не придет сюда». Я сделал все, как он велел, а затем, когда явился истец, султан велел ему подойти ближе и сесть перед ним. Я находился рядом с повелителем. Затем он поднялся с дивана, на котором сидел, и, устроившись рядом со стариком, велел ему изложить суть дела. Соответственно, тот изложил свои претензии так, как это было описано выше, а султан ответил ему следующим об­разом: «Этот Сонкор был моим мамлюком; он никогда не прекращал быть моей собственностью до того момента, когда я дал ему свободу; он умер, и его наследники получили оставленное им наследство». Тог­да старик сказал в ответ: «У меня в руке документ, подтверждающий правоту всего того, о чем я говорю. Соблаговоли развернуть документ и ознакомиться с его содержанием». Я развернул документ и увидел, что он подтверждает все положения жалобы. Султан, взглянув на дату составления документа, ответил: «У меня есть свидетели, которые под­твердят, что в указанное время Сонкор был моей собственностью и на­ходился в Каире; за год до этого я купил его вместе с восемью другими, и он оставался моей собственностью до тех пор, пока я не даровал ему свободу». Затем он призвал к себе некоторых из своих высших офице­ров, подтвердивших, что дело обстояло именно так, как сказал султан, и что указанная им дата была правильной. Истец был загнан в тупик, и я сказал султану: «Мой господин! Этот человек поступил так только лишь для того, чтобы, оказавшись перед тобой, получить милость из твоих рук; [18] и нехорошо будет, если он уйдет разочарованным». — «А! — восклик­нул султан. — Это совсем другое дело». Тогда он приказал подарить старику роскошный халат и деньги, сколько именно, я не помню, но до­статочные для того, чтобы покрыть его издержки. Обратите внимание на редкостные и прекрасные качества, проявленные султаном в этом деле, на его снисходительность, его приверженность тому, что предпи­сывается законом, способность смирить гордыню и щедрость, и притом тогда, когда он вполне мог подвергнуть человека наказанию. [19]