Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Чтобы выйти из-под удара, пришлось резко развернуться влево, войти в облачность, чтобы занять более выгодное положение. Хорошо, что скорость была. Я на высоту не пошел, а Вася, оказавшись на внешней стороне разворота, чуть разогнался, идя за мной, и проскочил за облачность. Оттуда он крикнул, что за облачностью восьмерка ФВ-190. Замысел ясен. На пределе горючего загнать нас по «вертикали», а затем сбить или. по крайней мере, добиться, чтобы сами без горючего упали.

Развернулся в облаках, затем, пройдя немного, нырнул под облачность. Вижу, впереди, вытянувшись друг за другом, идут две пары Ме-109. Ведущий одной из пар меня заметил, — в вираж и в облачность, а ведущего второй пары я успел отсечь очередью от облаков, затем взял в прицел и дал по нему несколько очередей. Он свалился на крыло и пошел вниз. Сам же тут же нырнул в облачность — горючего было на пределе, больше я не мог вести бой. Сообщил наблюдателю.

С земли мне сказали: «Советских падений нет. Выполняйте 555 (идите домой)». Возможности искать ведомого уже не было. Минут через пять, выскочив из облаков, увидел в 250 метрах Ме-109, который шел параллельным курсом. Я опять заскочил в облачность, а когда еще через несколько минут выскочил, его уже не было.

Пришел я на аэродром. Перед самой землей винт встал. Так без мотора и сел. Як-3 — это ж такая машина, полтора часа летаешь нормально, а потом уже пора на посадку. Мы ведь все время ходили на газах. Вылез из самолета и хожу сам не свой. Ведомого-то нет. Но мне сказали, что наши не падали. Проходит часа два. Слышу звук самолета. О, это же 75-й, Куденчук! Только он сел, у него одна «нога» сложилась. «Ладно, — думаю, — починим, все в порядке». Оказалось, он сел к Покрышкину, его заправили и не посмотрели, что у него есть пробоина. Но повезло нам в этой переделке, очень повезло.

31 марта 1945 года мы вылетели на штурмовку аэродрома города Ратибора. Группу вел командир полка Ковалев. Завязался воздушный бой. В какой-то момент я вышел в хвост паре ФВ-190. Мой ведомый Гена Смирнов отбил атаку на меня другой пары и дал мне возможность атаковать ФВ-190. Одного я сбил, а когда потянулся за ведущим, меня стала отсекать немецкая зенитная артиллерия. Чувствую, попали — начало трясти самолет. Погода была облачная, стояла дымка. В такой обстановке группу искать было невозможно. Мы с Геной вышли из боя, довернули на курс «0» с расчетом выйти на автостраду. Глядим, в дымке курсом на свой аэродром идет пара Ме-109. Догнать я их не мог, поскольку самолет трясло и набрать скорость я не мог. Сказал Гене: «Сумеешь — атакуй, я буду сзади». Немцы, похоже, нас не видели. Смирнов немного развернулся вправо и атаковал. Несколько отставая, я шел за ним сзади. Одного сбил, а второй «109-й», заметив атаку, быстро вошел в облака. А нам того и надо — пора домой. Облачность прижала нас до 200—400 метров. Я местность просто не узнаю, хотя до этого не один раз водил в этот район группы. По компасу держим курс «0», а фактически полет проходит под другим курсом. Горючее на исходе. Машину трясет — решил я выбрать площадку и садиться. Вроде кругом спокойно, под собой вижу подходящую площадку. Говорю Геннадию: «Прикрывай, сажусь». Сел, немного пробежав, колеса стали зарываться. Самолет поднял хвост и остановился. Я выскочил из машины, вижу — человек на подводе едет. Я к нему, вытащил пистолет. А он, увидев меня, на ломаном русском языке говорит: «Я поляк». Спросил я его, чья территория, где есть аэродром. Он ответил, что территория польская, что русские здесь, а линия фронта где-то километрах в 10—15 (махнул рукой в сторону ее). Далее сказал, что аэродром у такого-то населенного пункта находится. Аэродром оказался действительно недалеко. Побежал я к самолету и по радио сказал Гене, куда лететь. Говорю ему: «Садись и приходи ко мне». Он улетел, однако через 7—10 минут вернулся, по радио мне объясняет: «Сесть не смог — аэродром раскис, много воды, опасно садиться». По моей подсказке он также на пределе горючего сел рядом.

Потом выяснилось, что в этом районе действует магнитная аномалия. Вот почему и курс по компасу был неправильный. Мы, сдав польским местным властям под охрану самолеты, взяли парашюты и с помощью поляков добрались до станции. Кстати, мы летали в комбинезонах, а иногда в спортивных костюмах. Так, чтобы не выглядеть офицерами. Поскольку говорили, что офицеров немцы избивали, если брали в плен.

От станции мы две остановки проехали, а затем на машинах автобатальона, который подбрасывал боеприпасы и горючее нашим войскам, добрались поздно ночью до аэродрома. Как выяснилось, с этого боевого вылета не вернулось шесть человек, в том числе и мы двое. Командир полка был рад нашему возвращению, тем более что еще самолеты целы. Группа техников вылетела на место нашей вынужденной посадки, починили они мой самолет, заправили и перегнали на аэродром..