Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Александр Гаврилович Гурвич (1874–1954) окончил Мюнхенский университет в 1897 г. и до 1906 г. работал в Страсбурге и Берне. Затем, вплоть до 1918 г., он был профессором Высших женских курсов в Петрограде, с 1918 по 1925 годы работал в Симферопольском (Таврическом) университете, с 1925 по 1930 годы был профессором Московского государственного университета.

Николай Николаевич Жуков-Вережников (1908–1981) окончил МГУ в 1930 г., до 1948 г. работал в Саратове и Ростове-на-Дону. В 1948 г. стал академиком АМН СССР и быстро выдвинулся в организаторы здравоохранения на высшем уровне, аттестуя себя специалистом по особо опасным инфекциям, а позже с такой же легкостью возомнил себя экспертом по генетике человека. Был он и главным редактором Медгиза, и вице-президентом АМН СССР (1949–1953), и заместителем министра здравоохранения СССР (1952–1954), одновременно заведуя все эти годы лабораторией экспериментальной иммунологии Института экспериментальной биологии (в 1948 г. его назначили директором этого института). Он с особой готовностью восхвалял Лепешинскую, Бошьяна и им подобных. В научных кругах Жуков-Вережников был "славен" глубокой невежественностью. Вот некоторые из его одиозных достижений. Во время Корейской войны 1950–1953 гг. он собрал "доказательства" применения американской армией бактериологического оружия, осмеянные во всем мире и даже в СССР позже не упоминавшиеся. Из Сибири он доложил Правительству о ликвидации лично им очага чумы (всю жизнь он считал себя крупным специалистом именно по чуме, о чем упоминается во всех его автобиографиях). Телеграфный рапорт опередил самого борца с чумой, ехавшего в Москву с комфортом в поезде. За это время стало известно, что никакой чумы в Сибири не было, а была вспышка туляремии (этот просчет стоил ему поста зам. министра). Затем, ничего не понимая в генетике, он ввел в Государственный план по науке проблему "Исправление испорченной генетической информации у человека путем направленного воздействия на испорченные гены". В те годы это даже фанфаронством назвать было нельзя, ибо не существовало никаких путей решения данной проблемы. В последние годы жизни он был введен в состав руководства Советским фондом мира и Советским комитетом защиты мира.

Та часть этой главы, которая касается семьи Сталина, была зачитана Ю. А. Жданову профессором Евгением Петровичем Гуськовым — многолетним другом Жданова летом 2006 года в Ростове. Юрий Андреевич в то время тяжело болел (он скончался 19 декабря 2006 года). Выслушав этот текст, он сказал: "Можно и так написать".

Разумеется, надо учитывать тот страх (гораздо больший, чем у простых людей), который испытывали в те годы видные ученые-администраторы, чья жизнь и поступки были под постоянным присмотром власть предержащих. Академик, герой соцтруда и лауреат всевозможных премий Борис Викторович Раушенбах рассказал мне однажды такую историю. Он был, как говорили в России, правой рукой руководителя советской космической программы С. П. Королева. Как и Королев, Раушенбах попал при Сталине в лагеря (он был арестован и осужден как немец Поволжья), а позже стал в "хозяйстве Королева" одним из главных теоретиков (он, в частности, рассчитал траекторию полета советского спутника вокруг обратной стороны Луны). В 1960-е годы Королев распорядился, чтобы Раушенбаху дали квартиру в доме неподалеку от коттеджа самого Королева, и они иногда вечерами собирались у Сергея Павловича обсудить их космические дела. Однажды за ужином Королев признался Борису Викторовичу, что временами ему мерещится, что может наступить момент, когда те, кто охраняют его дом от непрошенных гостей, вдруг войдут с оружием в руках, грубо скомандуют ему встать лицом к стене, снова наденут наручники и увезут обратно в тюрьму. Этот страх не оставлял никогда великого ученого и конструктора и томил его душу. Вряд ли у других административных фигур в науке не было аналогичного страха за судьбу и жизнь.

Григорий Константинович Хрущов (1897–1962) закончил Московский университет в 1919 г. и работал в МГУ до 1930 г., затем стал профессором Московского зооветеринарного и 2-го Московского медицинского институтов. После того, как Н. К. Кольцов был смещен с поста директора Института экспериментальной биологии, этот институт был преобразован в Институт цитологии, гистологии и эмбриологии АН СССР, и Хрущев был назначен директором этого института. В 1949 году часть института была выделена в новое научное учреждение — Институт морфологии животных АН СССР, его директором был назначен Г. К. Хрущов. Активное участие в кампании по прославлению идей Лепешинской помогло ему заполучить звание члена-корреспондента АН СССР в 1953 году.