Валерий Гусев - Доктор воровских наук

ЛЕШАКИ С ВЕДЬМАКАМИ

Дядя Федор был классный водитель. И когда садился за руль, то сразу становился самым счастливым человеком на свете. Зато когда на дороге показывался пост ГАИ или машина ДПС (дорожно-патрульная служба), он сразу становился самым несчастным человеком. Он съеживался за рулем и поглядывал на дорогу через ветровое стекло, как испуганная птичка из гнездышка. Потому что у дяди Федора не было водительских прав. Вернее, они были, но такие старые, что даже фотография на них была чужая, какой-то женщины. Наверное, его мамы.

Вот и сейчас дядя Федор спрятался за приборной доской и прошептал нам с Алешкой:

– Отвлекайте их, отвлекайте…

Ага, отвлекайте! На прошлом посту Алешка отвлек - показал язык гаишнику. Тот сразу остановил нас и стал делать замечание. Пришлось папе показывать свое милицейское удостоверение. Это нас и спасло. Правда, на прощанье капитан сказал:

– Все-таки, товарищ полковник, детей надо воспитывать.

– Сегодня же вечером, - пообещал папа и так посмотрел на Алешку, что тот сразу нырнул под мамино крылышко. А мама сразу за него заступилась:

– Подумаешь… Язык показал. Ребенок должен развиваться свободно. Раскрепощенно. Расти как…

– Как крапива под забором, - перебил ее папа.

Ну тут у них пошел обычный педагогический спор. Мы, конечно, его слушать не стали и с интересом принялись разглядывать окрестности. А дядя Федор, повеселев, когда миновала опасность, стал радостно нас информировать:

– Не, ну вы чувствуете, друзья, что мы едем по земле древней Смоленщины. - И даже запел, как ворон на суку: - «И на старой Смоленской дороге повстречали незваных гостей…»

Лучше бы он не пел. Потому что накаркал. Впереди показались эти самые незваные гости. Дорожный патруль, остановивший для проверки громадную фуру, разукрашенную рекламами колы и пепси.

Дядя Федор тут же прикусил язык и нырнул под руль. Наверное, со стороны казалось, будто машина бежит по дороге сама по себе.

А внутри воцарилась настороженная тишина. Только мама с папой горячо продолжали свою дискуссию:

– И вообще! - говорила мама. - Ты за пятнадцать лет нашей совместной жизни ни разу посуду не помыл!

– За шестнадцать! - гордо уточнил папа. - Я каждый день по минутам помню. - Непонятно только было из его слов, чем он все-таки гордится? Тем, что ему такая хорошая жена досталась, или тем, что у нее такой хороший муж. Который за шестнадцать лет ни разу посуду не помыл.

Мама тоже задумалась, и поэтому, когда дядя Федор опять зашипел: «Отвлекайте их, отвлекайте!», она машинально высунула в окошко язык. У нее даже это лучше, чем у Алешки, получилось.

Но напрасно она старалась. Гаишники не обратили на нас никакого внимания. Они были заняты делом, проверяли остановленную фуру. Только один из них - такой маленький росточком, что форма висела на нем, как драный пиджак на огородном пугале, - помахал нам полосатым жезлом, мол, проезжайте, проезжайте, товарищ водитель, не мешайте работать. Проверка, значит, на дороге.

Дядя Федор обрадовался, снова вырос над рулем и прибавил скорость. Я оглянулся и успел заметить, как водителя фуры и его напарника усаживают в милицейский «жигуленок» с мигалкой на крыше и синими буквами «ДПС-16» на борту. А за руль фуры садится коротышка Пугало.

Видно, что-то подозрительное углядели бдительные дорожные стражи. Знали бы мы заранее - что именно, наша жизнь в ближайшую неделю прошла бы намного спокойнее. Но скучнее…

А дядя Федор опять развеселился и продолжил прерванную лекцию:

– Не, ну вы, соседи, прониклись чувством, а? Мы едем по земле древней Смоленщины.

Мы изо всех сил глазели по сторонам, но никакой особой древности и Смоленщины не видели. Справа - леса, слева - поля, а среди них - деревеньки.

Дядя Федор уже приготовился снова запеть свою песню, но что-то остановило его. Он стал ерзать на сиденье, чмокать губами и крякать, будто подгонял уставшую лошадь.

А она не слушалась его и бежала все медленнее. И, наконец, вообще перешла на шаг. Даже спотыкаться начала.

Дядя Федор свернул с дороги возле указателя «Рыбхоз», на котором была нарисована золотая рыбка с павлиньим хвостом, и остановился среди травки, на лужайке, сбоку которой журчал в канаве ручеек. Он вышел из машины, поднял капот и покачал головой.