Дмитрий Старостин: Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

«История» Григория Турского никогда не выпадала из поля зрения средневековых хронистов, а для историков Нового времени стала одним из важнейших источников по истории Раннего Средневековья. В националистических по сути спорах о «варварстве» и «цивилизации», сопровождавших отмену «Священной Римской империи германской нации» Наполеоном в 1806 г. и в процессе поиска нового пути для Германии в ситуации острой конкуренции цивилизационных моделей после Венского конгресса (1815 г.), это сочинение стало одним из важнейших источников для историков, стремившихся создать цельную концепцию перехода от Поздней Античности к Раннему Средневековью и захвата римских провинций варварами. Труд епископа Тура стал значимым средством полемики в столкновении двух полярных взглядов на причины падения Римской империи на Западе и на характер новых варварских королевств, образовавшихся на ее обломках. Это произошло благодаря О. Тьерри, который в споре с немецким исследователем А. Рогге сделал красочные рассказы из «Истории» Григория Турского главным доказательством «варварского» характера королевства франков, дав епископу Тура большее «право голоса», чем безымянным составителям «Салической правды» в силу очевидной «достоверности» нарисованной им картины {42} . [11]В своей полемике французский ученый признал Хлодвига успешным правителем, объединившим галло-римлян и франков, но одновременно представил Хлодвига (и, по ассоциации, его сыновей и внуков) не более чем «игрушками» в руках католического епископата, таким образом, подчеркивая внутреннюю противоречивость процесса «романо-германского синтеза». Он использовал сочинение епископа Тура как доказательство «варварства» франкских порядков в течение всего VI в. {43} Например, в своих «Рассказах из времен Меровингов» красочно описывал четырех сыновей короля Хлотаря как настоящих варваров {44} . Вклад ученого в отношение к Меровингской истории как к периоду господства варварства было отмечено и рецензентами его работ в России {45} . Гизо, последовав за предшественником, подтвердил эту точку зрения, основанную на истолковании сочинения Григория Турского, уже на материале варварских правд. Гизо подчеркнул, что «свобода», которая, по мнению Рогге, являлась главнейшей позитивной чертой в варварском быте, принципиально отличавшем его от «деспотизма» Римской империи, была не более чем господством грубой силы, а не другой цивилизационной модели [12]. Концепция Тьерри стала хрестоматийной во французской науке к концу XIX в., как это можно заметить на примере сочинения Целле, который развернул тезисы своего предшественника и красочно описал Хлодвига как варварского короля {46} . С публикацией «Рассказов из времен Меровингов» {47} Тьерри и сочинения Гизо фактический материал, а иногда, неосознанно, и исторические концепции Григория Турского определяют объем знаний об эпохе каждого европейца, закончившего гимназический курс. С этим грузом школьной премудрости и предрассудков будущие исследователи приходят в университеты, а иногда сохраняют их и на протяжении всей своей академической карьеры.

Вкладом О. Тьерри и Ф. Гизо в исследование меровингской истории явились несколько основных тем, которые и определили последующую историографию вопроса. Во-первых, в «Рассказах из времен Меровингов» первого автора уделено достаточно внимания анализу ярких эпизодов истории Франкского королевства VI в., при этом практически проигнорирован позднемеровингский период. В итоге именно ранняя история Меровингского королевства, отраженная в «Истории» Григория Турского, стала объектом специального изучения медиевистов и неувядаемого интереса широкого читателя. Вместе с тем VII — первая половина VIII в. (т.е. события, изложенные в четвертой книге «Хроники» Фредегара, в сочинении его Продолжателя, и в “Liber historiae francorum”) оказались для Тьерри и для его последователей лишь развитием возникших ранее тенденций {48} . Во-вторых, ученый заложил традицию безоговорочного доверия к «Истории», создав миф об объективности Григория Турского.

ф. Гизо, в свою очередь, тоже задал историографический вектор: он выделил основные аспекты «романо-германского синтеза», взяв в качестве ключевых иллюстраций истории с «Суассонской чашей» и крещением Хлодвига, ставшие с тех пор хрестоматийными. Он же использовал их как доказательство «варварства» франков и после завоевания Галлии. Центральным сюжетом сближения позднеантичного и варварского обществ в Галлии Гизо считал превращение Хлодвига из дружинно-племенного предводителя в самодержавного правителя, доказательством чего служили эти две истории [13].