Николай Харин: Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

- А теперь, господин маршал, я вынужден просить вас говорить потише. Вы можете разбудить короля, в этом замке чертовски тонкие стены.

- Господин Арманьян, я не привык к такому тону!

- Господин маршал, я тоже. И потом, меня зовут Д'Артаньян.

Бассомпьер понял, что перед ним серьезный человек.

- Ну что ж, - сказал маршал. - Я вижу вы тот, кто нам нужен.

- Возможно, - невозмутимо согласился лейтенант мушкетеров. - Но кого вы имеете в виду?

Бассомпьер понял, что сказал лишнее.

- Сударь, - произнес он внушительно. - Вы узнали меня.

- Совершенно верно, господин маршал. - И мушкетер слегка поклонился. Поклон был вежливым, но не более.

- Я имею право приказывать любому офицеру. Так вот, я приказываю вам немедля передать дежурство надежному человеку, взять самую резвую лошадь, какую только вы сможете здесь найти... - Бассомпьер резко обернулся: ему послышались легкие шаги. Д'Артаньян хранил прежнее бесстрастное выражение. Так вот, сударь, - продолжал маршал. - Вы возьмете лошадь и поскачете по дороге на Дофине...

- Сожалею, господин маршал, но это совершенно невозможно.

- Черт побери! Это еще почему?

- Потому что вы не господин де Тревиль.

- Я - Бассомпьер! - гневно вскричал маршал.

- Именно по этой причине я не сойду с места.

- Однако вы упрямец, господин д'Арвильян! - вконец разгневался маршал.

- Меня зовут Д'Артаньян. Вы опять говорите слишком громко, господин маршал, это может повредить здоровью его величества, - являя собой полную противоположность Бассомпьеру, отвечал мушкетер. Сам Атос не мог бы выказать больше хладнокровия.

- Сударь, ваше упрямство неуместно! Оно сыграет с вами дурную шутку, прошипел Бассомпьер. Маршал был взбешен, но решил не уступать мушкетеру в готовности оберегать покой выздоравливающего монарха.

- Мною движет вовсе не упрямство, сударь, - холодно проговорил Д'Артаньян. - Жаль, что вы этого до сих пор не поняли.

- А что же, черт побери?!

- Чувство долга.

- Так вам нужен приказ де Тревиля?

- Да. Или его величества.

- И вы отказываетесь подчиниться любому другому лицу?

- Да.

- Но это невозможно! Де Тревиля здесь нет! Король болен!!!

- Это означает всего лишь, что вам надо приказать кому-нибудь из ваших непосредственных подчиненных.

- Teufel! <����Черт возьми) (нем.)> Да в том-то все и дело, что нужен не "кто-нибудь", а именно вы!! А время уходит, тысяча чертей!!!

- Благодарю за доверие, господин маршал. Я постарался бы оправдать его, так как, судя по всему, вы действительно испытываете надобность во мне, но раз уж господина де Тревиля нет, а его величество спит, то...

- ..то вас просит королева, - послышался голос, от которого мушкетер вздрогнул. И Анна Австрийская, откинув бархатную портьеру, вошла в помещение для дежурного офицера.

- Королева! - пробормотал д'Артаньян. - Вы здесь, ваше величество!

- Я здесь, шевалье. И я прошу вас о помощи потому, что знаю вашу преданность и отвагу. Если вы не поможете мне, этого не сумеет сделать никто.

Королева-мать, наблюдавшая эту сцену из-за портьеры, удовлетворенно кивала. "Браво, Анна, - прошептала она. - Королева не приказывает, а просит. Это именно то, что надо".

- Ваше величество, моя кровь и моя жизнь - ваши!

Анна Австрийская повернулась к маршалу. Бассомпьер был умным человеком, он поклонился и вышел.

Д'Артаньян и королева остались вдвоем.

Анна Австрийская не могла скрыть своего волнения. Человек, стоявший перед ней, привез ей последний привет Бэкингема. Он рисковал своей жизнью, сначала спасая ее честь, а затем пытаясь спасти Бэкингема. Королева была предупреждена, но жизни герцога суждено было оборваться в тот момент, когда он читал ее письмо.

Анна Австрийская смотрела на мушкетера, а видела перед собой другого. Он тоже носил в Париже мушкетерский плащ.

- Господин д'Артаньян, - отгоняя наваждение, начала королева. Каждое слово давалось ей с трудом. - Когда-то вы спасли свою королеву! Молчите! Не говорите ничего: ни слова, ни звука! Говорю я! Когда я закончу, вы исполните... мое поручение.

Анна Австрийская всмотрелась в черты гасконца, словно пытаясь проникнуть в его мысли. В глазах лейтенанта мушкетеров светились ум и природная живость, перед ней стоял отнюдь не простак. На этого человека можно было положиться.

- Я, быть может, была несправедлива к вам, - продолжала Анна Австрийская. - Но я не забыла вашей преданности. Придет время, когда она будет оценена по достоинству.

- Ваше величество, награда солдата - возможность вновь служить королеве Франции!