Андрей Бугаев - День «N». Неправда Виктора Суворова

И такое отношение к «братьям-историкам» — не потому, что они «путают военные термины» или «не знают таблицы умножения» (там же, с. 452), а просто имели неосторожность идеи В. Суворова подставить под сомнение. А товарищ просто уважает оппонентов по-своему.

Дело ведь не только в том, что человек, принимающий судьбоносные решения единолично и бесконтрольно, может ошибиться. Просто все его действия служат защите лишь его личных, и ничьих более, интересов. Армия, страна… история становятся не более чем орудиями его деяний, если хотите, предметами обихода. А люди — бессловесными винтиками огромного бессмысленно жестокого механизма.

За что ни бралась отечественная бюрократия, все рассыпалось, все валилось из рук. Ради того, чтобы чиновничество имело возможность разворовывать тысячи, исчезали бессмысленно и бесследно, просачивались, будто вода в песок, многие миллиарды. Взрывались электростанции, тонули подводные лодки, а БАМ и Афганистан, разложившие Союз, не смогла вытянуть даже нефть Западной Сибири.

Суворов В. День M, с. 10.

Там же, с. 16.

Суворов В. Последняя республика, с. 28.

Хрущев Н. С. Воспоминания, с. 95, 96.

Неприятно все же думать, что огромным государством мог безраздельно управлять всего лишь серый озлобленный человек с поведением и симптомами параноика. Да только в том-то и беда наша, что… смог.

Хрущев Н. С. Воспоминания, с. 97, 98.

Между тем вот что говорит об этом Жуков: «…я поехал на Центральный аэродром посмотреть, как идет подготовка к параду. Там встретил сына Сталина Василия. Он отозвал меня в сторону и рассказал любопытную историю:

— Говорю вам под большим секретом. Отец сам готовился принимать Парад Победы. Но случился казус. Третьего дня во время езды от неумелого употребления шпор конь понес отца по манежу. Отец, ухватившись за гриву, пытался удержаться в седле, но не сумел и упал. При падении ушиб себе плечо и голову, а когда встал — плюнул и сказал: «Пусть принимает парад Жуков, он старый кавалерист» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 3, с. 308). Что, маршал все это выдумал? И если да, то зачем? Чтобы, как утверждает В. Суворов, задним числом скрыть нашу подготовку к внезапному нападению? Могли Жуков представить себе, что кому-либо когда-либо придет в голову связать начало войны с падением Сталина в манеже? Впрочем, у вождя могли быть и иные причины перепоручить проведение Парада Победы Жукову. Он, к тому времени — полубог, не мог, подобно простому смертному, быть действующим лицом, а должен был, загадочный и неприступный, лишь наблюдать со стороны. Одна лишь мысль, что падение может повториться на параде, исключала его участие.

Суворов В. Ледокол, с. 332.

Там же, с. 151.

Суворов В. День M, с. 234.

Уверен, В. Суворов — первый, если не единственный, у кого по этому поводу возникли какие-то вопросы.

Суворов В. Ледокол, с. 257.

Представьте ситуацию. На улице идут навстречу друг другу двое. Улыбаются — старые знакомые. Вдруг один сбивает другого на асфальт и, уже лежащего, начинает избивать ногами. Прибывшим стражам порядка доходчиво объясняет: «Он первым хотел меня ударить, видите, какая пряжка на ремне. А вдруг он решил бы использовать ее по прямому „назначению? Что бы я тогда делал?» И кого же задержат полицейские? Если того, забитого до полусмерти, с пряжкой на ремне, то на следующий день на улицу лучше уже не выходить. Превентивные избиения, разумеется, с целью самозащиты, приобретут массовый характер. Перманентный удар в подбородок станет едва ли не правилом хорошего тона.

Помните, как на том, Первом съезде один из народных депутатов в гневе выкрикивал с места: «Вы же нам говорили, что признание факта существования пакта Молотова — Риббентропа и секретных протоколов к нему будет работать на социализм. А сработало против! Заявить немедленно, что документы сфабрикованы внешним врагом!» Дословно привести его слова, к сожалению, не могу. Но суть, смею заверить, выражена точно. Как видим, о том, фиктивные это документы или настоящие, даже и речи нет. В расчет принимается лишь одно — на кого они будут работать. В том числе и отсюда — многие наши беды…

Суворов В. Ледокол, с. 344.