Корпуса к 25 июня подойти не успели.
7-я моторизованная дивизия 8-го мехкорпуса к этому времени находилась у Буска, а 8-я танковая 4-го мехкорпуса лишь начала выдвигаться из района западнее Львова и могла подойти к месту сражения не ранее чем через сутки.
В этот день вражеская авиация разбомбила наблюдательный пункт корпуса. Большие потери понес штаб, тяжелое ранение получил и командир корпуса Карпезо. Командование принял его заместитель полковник B. C. Ермолаев.
На вопрос, что было бы лучше, постараться ударить по немцам всеми силами второго эшелона или же под прикрытием уже втянувшихся в бои соединений организовать оборону на тыловых рубежах, ответа не существует. Если бы немцев не удалось разгромить во встречном бою, дорога на Житомир и Киев была бы для них открыта. В то же время не было никаких гарантий, что, получив в свои руки инициативу, Клейст не смог бы взломать нашу оборону. К сожалению, на практике получилось нечто среднее. Стрелковые корпуса второго эшелона стали в оборону, механизированные — продолжали наносить мало согласованные друг с другом контрудары, пока не потеряли почти всю технику и не исчерпали свои наступательные возможности.
Баграмян И. Х. Так начиналась война, с. 136.
Оно состоялось вечером 26 июня.
Баграмян И. Х. Так начиналась война, с. 140, 141.
Это отмечает и Хрущев. Перед отъездом в Ставку Жуков в разговоре с Никитой Сергеевичем отметил, что командующий слабоват, но, поскольку лучших нет, надо его поддерживать (Хрущев Н. С. Воспоминания, с. 100).
Рокоссовский К. К. Солдатский долг, с. 16.
По решению Ставки 16-я, а несколько позже и 19-я армия Второго стратегического эшелона перебрасывались на Западный фронт.
Энергичный Лукин подчинил себе остатки отступивших подразделений и создал из офицеров орган управления. Появившееся новое войсковое объединение в сводках и донесениях стало именоваться группой Лукина. Вскоре в нее влилась отошедшая сюда 213-я мотострелковая дивизия.
К 29 июня 9-й мехкорпус был оттеснен к шоссе Луцк — Ровно, 19-й — отбивался от немцев уже на окраинах Ровно.
Подобные навыки не получишь на учениях, умалчивают о них и уставы. Это — искусство боя, приобретенное немецкими танкистами за два года войны. В 44-м в Белоруссии и у нас получалось не хуже.
Собственно, в том и заключалось преимущество немцев в первый период войны. Они способны были наносить сокрушительные, рассекающие нашу оборону удары и в то же время умели создавать заслоны, пробиться сквозь которые не могли даже лучшие наши танковые соединения. Конечно же, добиться этого им во многом позволяла авиация, но разве это что-то меняет?
Впрочем, немало боевых машин немцам удалось захватить целыми и невредимыми.
Мне возразят, Кирпоносу не дали осуществить его план организации обороны. Ставка заставила командующего наносить не лучшим образом подготовленные контрудары, в ходе которых мехкорпуса потеряли почти все танки. Директивные, в большинстве нереальные сроки наступления неизбежно вели к тому, что танковые части подходили и наносили удары разновременно, фронт бил немцев не сжатым кулаком, а растопыренными пальцами. Но, мы то говорим о советском командовании вообще, в широком смысле этого слова… В то же время не справлялось и командование более низкого уровня. Так, Пенежко описывает случай, когда наша танковая часть пыталась атаковать немцев, продвигаясь по торфяному болоту. В результате почти все машины застряли и были расстреляны артиллерией противника (Пенежко Г. Записки советского офицера. Кн. 1, с. 24). Об этом и говорил Жуков. Дело тут не в лихости и не в беспечности, а просто не отрабатывалась экстремальная ситуация. На учениях, где все получалось будто само собой, подобного попросту не могло произойти. Произошло в бою. И не подъехали тягачи. Да и вытаскивать было уже нечего — танки догорали.
Не в последнюю очередь из-за упомянутых, исключающих друг друга приказов, вызвавших бесцельные ночные метания накануне атаки, и, как следствие, неразбериху и переутомление личного состава.
Командовал 7-й моторизованной дивизией 8-го мехкорпуса.
Читать дальше