Амеде Ашар - Плащ и шпага

- Ах, Брискетта! Милая Брискетта! - вздохнул Югэ.

- Да! Да! Ваши губы произносят мое имя, изменник, а сердце шепчет другое!

- Если я опять с ней не увижусь, я буду несчастнейшим из людей! Это не простая смертная, Брискетта, это - волшебница.

- Да, это - фаворитка, знаю... а это все равно... но, - продолжала она с лукавой улыбкой, - успокойтесь, вы опять его увидите.

- Ты обещаешь?

- Клянусь.

- Ты восхитительна, Брискетта!

- Да... разве рикошетом.

- Отчего ты не говоришь мне больше, Брискетта?

- Всему свое время: теперь на вас как будто отражается королевское величие, знакомое вам величие, которое вас так тревожило. Но все вернется, граф.

Они дошли до таинственной калитки. На улице ожидала карета, ни одного прохожего не было видно. Брискетта остановилась на пороге и, поклонившись графу де Монтестрюку, сказала вполголоса:

- Ее сиятельство обергофмейстерина желает видеть вашу милость сегодня, у неё на большом выходе.

- Я буду счастлив исполнить желание графини, - отвечал Югэ тем же тоном и бросился в карету, лошади поскакали галопом.

Через час он вошел к графу де Колиньи, который только что встал с постели и, поклонившись ему с глубочайшим почтением, сказал:

- Позвольте мне, граф, первым поздравить главнокомандующего армией, посылаемой его величеством королем французским на помощь его величеству императору германскому.

- Что ты говоришь? - вскричал Колиньи. Откуда ты это знаешь? Кто тебе сказал?

- Особа, которая должна знать это раньше всех, потому что она сама иногда внушает волю, которая повелевает свыше.

- Маркиза де Лавальер?

- Э, нет!

- Значит, графиня де Суассон?

- Она самая.

- Обними меня, друг Югэ! Да! Ты платишь сторицей за услугу, которую я оказал тебе.

- Так всегда поступаем мы, Монтестрюки, по примеру, показанному нам блаженной памяти королем Генрихом V.

Он вздохнул и продолжал печально:

- Только мне было очень трудно добиться этого блестящего результата.

- Как это?

- Увы! Измена! Я должен был выбирать между любимым другом и обожаемой неблагодарною. Я обманул её, чтобы услужить ему!

- Ну! - сказал Колиньи, улыбаясь, - Если бы бросился на какую-нибудь актрису из Бургонского отеля или на гризетку, шуршащую юбками на королевской площади, то на тебя могли бы ещё сердиться, но ты метил высоко и за успех тебя, поверь мне, помилуют.

Сказав это, он сел к столу, придвинул лист бумаги, обмакнул перо в чернила и твердой рукой быстро написал следующее письмо:

"Графиня!

Дворянин, имевший когда то честь быть вам представленным, назначен главнокомандующим армией, посылаемой королем на помощь своему брату, императору германскому, которому грозит нашествие турок на его владения.

Он постарается устроить, чтобы граф де Шарполь, ваш сын, за присылку которого он так искренне вам благодарен, отправился с ним, разделяя опасность и славу этой далекой экспедиции.

Будьте уверены, графиня, что он доставит ему случай придать своей храбростью новый блеск славному имени, наследованному от предков. Это лучшее средство доказать ему мою благодарность за доказанную им преданность мне и мое уважение к носимому им имени.

Куда бы я ни пошел, он пойдет со мной. От вас, графиня, он научился быть хорошим дворянином, от меня научится быть хорошим солдатом. Остальное - в руках божьих.

Позвольте мне сложить к вашим ногам уверение в глубочайшем уважении и позвольте надеяться, что в молитвах ваших к Богу вы присоедините иногда к имени вашего сына ещё имя

Жана де Колиньи"

Он обратился к Югэ со слезами на глазах и сказал ему:

- Я написал вашей уважаемой матушке, прочтите.

- Так вы её знали? - спросил Югэ, поцеловав место, где написано было имя графини.

- Да, и всегда сожалел, что судьба не допустила ей называться Луизой де Колиньи.

Он открыл объятия, Югэ бросился к нему и они долго прижимали друг друга к груди. Потом, возвратив вдруг лицу своему, расстроенному сильным волнением, выражение мужественной твердости, Колиньи позвонил и, запечатав письмо, приказал вошедшему лакею:

- Вели сейчас же кому-нибудь сесть верхом и отвезти это письмо графине де Шарполь в замок Тестеру, между Лектуром и Ошем, в Арманьяке. Ступай!

Лакей вышел. Овладев собой, граф де Колиньи надел перевязь со шпагой и громким голосом сказал Югэ:

- Теперь графиня де Монтестрюк извещена о нашем походе и нам остается обоим, тебе и мне, думать только об исполнении нашего долга. И если нам суждено умереть, то умрем со шпагой наголо, лицом к врагу и с твердым духом, как следует христианам, бьющимся с неверными!