Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

Сама Чернова писала по ходу следствия, что «будучи внезапно арестована и провезена без отдыха 160 верст, а затем по прибытии в следственную комиссию встречена страшными угрозами, она в изнеможении и испуге наговорила сама на себя, подтвердив возведенные на нее обвинения» [679]. С разрешения императора до решения дела она была освобождена от тюремного заключения и отдана на попечение мужа и брата.

И Чернов, и его супруга рассылали ходатайства о прощении, отмечая, что в их семье уже пятеро детей, что глава семьи болен и не встает с постели. Из письма В. Черновой к шефу жандармов князю В. А. Долгорукову от 6 января 1860 г. видно, что ее дело рассматривалось в общем собрании московского департамента Сената и решилось таким образом: 14 сенаторов и обер-прокурор «совершенно освободили меня от суда», а 4 сенатора осуждают на 2-годичное тюремное заключение [680]. В конечном счете при рассмотрении дела в Государственном совете в 1861 г. Чернова от ответственности была освобождена, хотя и оставлена «в подозрении в том, что она под влиянием неприязни к своему мужу, с намерением не объявила о умысле Телепнева на его жизнь» [681]. Но ее муж об этом не узнал, он скончался 10 апреля 1860 г.

История почти невероятных похождений Николая Телепнева завершилась печально. В ней удивительно перемешались частная жизнь человека и внутренняя жизнь страны. Об этом «маленьком» человеке узнали два правителя России — Николай I и Александр II. За совершенные поступки первый — благодарил, второй — отдал под суд.

Правительственная пропаганда пробуждала в гражданах патриотизм, проявлявшийся зачастую в нелепо примитивных планах немедленного действия, невостребованность «героического» поведения властью толкала его носителя на выплеск энергии в доступной ему общественной сфере. Не случайно Телепнев сетовал, что многие его проекты и изобретения, посылаемые «к разным должностным лицам […] оставались без внимания» [682].

«Лишний» человек старался реализовать себя в качестве героя авантюрного романа, замысловатого по фабуле, но обязательно завершающегося триумфом победителя. В то время как его обычная жизнь под деспотическим надзором отца, в склочных тяжбах с сестрами не обещала итогового благополучия. Семейной атмосферой он «запрограммирован» был на постоянное самоутверждение. Те, кто оказался на пути этого героя-любовника, стали его нечаянными жертвами, сам же он своими руками разрушил собственную жизнь, не обеспечив себе идиллического финала.

Правовая база, регламентировавшая публичное поведение россиян в 40–60-х гг. XIX в., была достаточно обширна. В «Уставе о предупреждении и пресечении преступлений» [683]специальный раздел был посвящен недопущению «беспорядков при публичных собраниях, увеселениях и забавах» и «явного соблазна и разврата в поведении» [684]. Россиянам запрещалось без разрешения полиции устраивать как в городе, так и вне его «общенародные игры или забавы и театральные представления» (ст. 194). Если же такое разрешение было получено, то организаторы должны были обеспечить, чтобы в играх, забавах, песнях, представлениях не было «поносительных слов или поступков, нарушающих благопристойность, или наносящих кому-либо вред» (ст. 196). Устанавливалось, как именно надлежит веселиться: «Никто не должен шуметь, кричать, говорить громогласно, прерывать или препятствовать окончанию представления» (ст. 202). Особое внимание уделялось безопасности собравшихся. Запрещалось как на самом месте представления, так и в ста саженях [685]от него «начать ссору, брань, драку, учинить кому-либо придирку или обиду, вынуть из ножен шпагу, употребить огнестрельное оружие, кинуть камень или порох или иное что, чем можно причинить рану, вред и убыток или опасение» (ст. 203). Меры предупреждения и пресечения нарушений порядка в питейных и трактирных заведениях подробно определялись в Уставе питейном и в Положении о трактирных заведениях [686].

«Предохранение от шума и всякой непристойности при публичных зрелищах и маскарадах» [687]было возложено на полицию. Полицейские чины должны были наблюдать, «чтобы благочиние, добронравие, порядок и все предписанное законом для общей и частной пользы было исполнено и сохраняемо», а в случае нарушения установленных правил они были обязаны «приводить каждого, несмотря на лицо, к исполнению предписанного законом» [688].

Третье отделение в сферу деятельности исполнительной полиции не вмешивалось, но через своих агентов внимательно наблюдало как за гуляющими, так и за теми, кто должен обеспечивать на гуляньях порядок. Еще в первые годы правления Александра II шеф жандармов князь В. А. Долгоруков в одном из годовых отчетов, касаясь общего положения дел в стране, отметил необходимость бдительного надзора: «[…] теперь при безнравственности, которая, к прискорбию, позорит род человеческий, самые лютые злодеяния совершаются с непостижимою неожиданностью» [689].