Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

Казалось, что анонсированный заговор Масловой-Казаковой удался. Но к московскому военному генерал-губернатору графу А. А. Закревскому обратилась 75-летняя мать Н. Н. Телепнева, просившая о помиловании сына, которого муж ее «при престарелых летах и в слабом состоянии рассудка» «безвинно оклеветал». Она же просила о наложении опеки на имения [667]. Отправка была приостановлена, а в Орловскую губернию был направлен для следствия старший адъютант при дежурном генерале главного штаба Огарев.

Представленный им и генералом Перфильевым 17 марта 1853 г. доклад не подтверждал жалобу отца: «Телепнев изобличается в любовной связи с тремя девками, с коими прижил 11 человек детей, в даче им 164 дес. земли, в отпуске на волю до 20 душ людей обоего пола […] в неправильном и резком обвинении им своего сына в пьянстве, буйстве и проч., чего он положительно не доказал и доводов не представил. Сын напротив того в образе жизни и поведения одобрен официально собранными о нем сведениями. Управление старика Телепнева своими крестьянами признано неблагонамеренным. Жену свою уже 30 лет как он вовсе от себя отстранил, учредив оригинальные отношения: жить в одном доме, почти не видеться и 30 лет не говорить и уклонился от очной ставки с нею» [668].

Справедливость восторжествовала. По докладу военного министра князя В. А. Долгорукова 22 мая 1853 г. было объявлено о высочайшем повелении «учредить опеку над имением с высылкою его [Н. В. Телепнева] из имения», «сына его простить» [669].

В материалах разных следственных дел нет упоминаний хотя бы о сомнениях в психическом здоровье Н. Н. Телепнева. В приведенной выше анонимной записке 1852 г. о злодеяниях его отца упоминается, что сын Николай Николаевич «имел уже паралич от такого рода затворнической жизни», и доктор Лоренц писал Н. В. Телепневу: «Здо ровье его в таком положении, что он должен сойти с ума или получить удар» — и предписал ему переменить образ жизни. Отец, правда, отказался отправить сына на Кавказские Воды, сославшись на то, что «денег не имеет и знать ничего не хочет» [670].

Эта косвенное указание позволяет признать, что какие-то проблемы с нервной системой у Телепнева-младшего были, но окружающим его поведение не казалось социально опасным.

Наоборот, 6 ноября 1855 г., почти через месяц после организованного взрыва, Н. Телепнев женился на некоей госпоже Зыбиной, имевшей 10-летнюю дочь [671]. Трудно судить, какие факторы были решающими при устройстве брачного союза — эмоциональные или меркантильные. Рассылая ходатайства о смягчении участи своего супруга, А. Зыбина писала: «Выходивши замуж за Телепнева, исключая его личные достоинства, я имела в виду, что он единственный наследник после смерти отца его 1400 душ и 16 тыс. земли за выделом уже сестрам моего мужа сверх законной части из родового имения» [672]. Сам Н. Н. Телепнев, видимо, рассчитывал на семейную стабильность. До его ареста А. Зыбина успела забеременеть, правда, ребенок не родился. Этот факт упоминался в просьбах о смягчении участи: «От испуга внезапного появления вооруженных жандармов не доносила ребенка и совершенно расстроила здоровье» [673].

Чем же закончилась история о взрыве в московском доме?

На докладе о штаб-ротмистре Н. Н. Телепневе Александр II наложил резолюцию: «Хорош голубчик. Предать его военному суду» [674]. В 10-м номере «Сенатских ведомостей» за январь 1857 г. было опубликовано решение: Телепнева, лишив чинов, дворянского достоинства и всех прав состояния, сослать в каторжную работу в рудниках на 10 лет [675]. На пути следования Телепнев был «по неизлечимой болезни оставлен в больнице нижегородского тюремного замка и отдан на попечение жены». Паралич ног не позволил ехать дальше. В Нижнем Новгороде Телепнев оставался «под всегдашним надзором полиции» [676]. Его супруга рассылала ходатайства, безуспешно просила возвратить мужу дворянское достоинство и права на имение или даровать оное родившемуся в 1859 г. сыну [677]. Ее жизненный сценарий, начавшийся браком с завидным женихом Телепневым, не реализовался.

Случившиеся испытания сплотили семью Чернова. Как видно из материалов дела, его супруга ответственности не избежала: «Хотя муж Черновой простил ее, равно и сам Телепнев впоследствии старался ее оправдать, но, тем не менее, по закону, она подлежит наказанию за знание по собственным показаниям о намерении лишить жизни мужа ее и не объявлении об этом, а также за блудную связь» (Уложение о наказаниях уголовных и исправительных ст. 127, 130, 131, 132). Несмотря на то что в любовной связи с Телепневым она не призналась, но, говоря словами официального документа, «изобличается [в ней] обстоятельствами дела» [678].