Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

Первая часть документа обличала Телепнева-помещика. Его крестьяне «разорены до крайности, так что большая часть не имеет пропитания и крестьянские жены ходят просить милостыню, тогда как у помещика их десятки тысяч пудов сгнившей от времени муки и целые хлебные скирды вывозятся в поле в виде удобрения или просто сваливаются в овраги. Около трех сотен душ обоего пола дворовых людей, особо поселенных на полном барском содержании, служат г. Телепневу вроде подкупной пропаганды, распространяющей большею частью ложно-хорошие про Телепнева слухи и ложно-дурные про его семейство, за то с них не взыскивается никакая работа; они подобно волкам среди смиренных овец угнетают крестьян всеми мерами, собирают с них вовсе не следуемое количество подушных денег […] не дают никого доступа к помещику, занимающемуся единственно блудодеяниями, варварским наслаждением в угнетении крестьян и собственного семейства». Сочинитель утверждал: «Телепнев угнетает кре стьян даже не из видов корысти, а потому только, что находит в том наслаждение» [652].

Некогда процветавшее поместье под его управлением приходило в упадок. «Имение он получил от своего отца, от сестры Кирилловой и дяди Гринева имения незаложенные с большим количеством лесов и крестьянами весьма зажиточными». Сам Телепнев «жил почти постоянно в деревне, в уединении, окруженный собственными крепостными развратными девками и бабами». Автор записки считал, что цель его «угнетать и во зло употреблять власть свою везде, где только он может». В доказательство он приводит тот факт, что «приобретя только на 4000 руб. [земли] Телепнев роздал своим крепостным девкам из родового имения до 300 десятин и долгу сделал тысяч на 100 руб. сер., между тем как хлеб гниет в огромном количестве, дворовые грабят крестьян, доведенных до нищеты, жена и дети нуждаются в самых обыкновенных необходимостях» [653].

С хорошим знанием обстоятельств, деталей описывается частная, точнее сказать, интимная жизнь Н. В. Телепнева. При живой законной жене г. Телепнев «имеет формальный гарем в особливо устроенном здании. Из числа наложниц, с которыми Телепнев имеет постоянное беззаконное сожительство суть: бывшая его крепостная, а в последней ревизии показанная вольною Анисья Карзеева, переименованная Уваровою и записанная в купчихи 3-й гильдии, ей отрезано от родового имения 160 дес. земли. У Анисьи от безбрачного сожития с женатым Телепневым 6 человек детей. Ефросинья Елисеева, коей от родового же имения отрезано земли, имеет детей от Телепнева в числе трех. Наконец, Аксинья Николаева недавно в первый раз родила от г. Телепнева, а сожительствует с ним с незаконного возраста» [654].

Если содержание таких гаремов было делом преступным, но часто практикуемым помещиками [655], то обвинения в инцесте придавали особо изуверское звучание нравственной распущенности помещика. По словам автора записки, «одна из наложниц гарема г. Телепнева, именно Аксинья Николаева, сожительствующая с отцом своим с незаконного возраста. Действительно дочь Телепнева, в том может свидетельствовать: а) сама мать Аксиньи; б) Мария Тихоновна Волкова. Ныне жительствующая с дочерью в здании гарема, а лет 6 тому назад Марья была отвезена силою и в цепях на хутор Грачевку за то, что желала взять с собой малолетнюю дочь свою Аксинью и потом настоятельно, но безуспешно требовала этого, понимая замыслы своего барина — прежнего любовника; в) голос целого села, что Аксинья точно дочь Телепнева; г) собственное убеждение». Он пояснял, что Н. В. Телепнев «с колыбельного возраста содержал Аксинью и снабжал ее хорошею одеждою точно так, как поступает […] и теперь с другими малолетними побочными детьми», и — второе, что в то отделение гарема, где помещена Аксинья, он «всегда пробирался украдкой, воображая, что никто его не видит», к другим наложницам «ходил и ходит без всякого стеснения и встреченный ими на крыльце, он при всех днем целуется с ними и, говорят, целует сам у них руки без зазрения совести» [656].

В такой атмосфере семейству Телепневых нелегко было жить. Безымянный автор буквально восклицал: «Поступки Телепнева в отношении своего семейства суть дела вопиющие, о которых и камни не должны умалчивать» [657].

Приводимые примеры убедительно подтверждают тезис о самодурстве помещика. «Добродетельная супруга Телепнева и дочь его круглый год днем не смеют не только пройтиться в сад, но и выйти и походить в зал, а с 9 час. вечера ключник, под названием буфетчика, запирает беззащитные жертвы и с ключами уходит ночевать за полверсты на дворовое поселение, так что если случится пожар или болезнь, требующая немедленного медицинского пособия и духовного напутствования, в обоих случаях должно будет сгореть или умереть без помощи медика и покаяния» [658], — сетовал осведомленный наблюдатель.