Олег Абакумов - Третье отделение на страже нравственности и благочиния [Жандармы в борьбе со взятками и пороком, 1826–1866 гг.]

Объяснения столь расточительной жизни весьма небогатого чиновника казались вполне вероятными. По признанию В. А. Инсарского: «Большинство думало, что тут главную роль играют карты, которые многим доставляют обильные средства, заменяя имения, места и другие правильные статьи» [713]. К тому же чиновник сам поддерживал эту версию получения дохода. «Близким знакомым, а быть может и официально заинтересованным лицам, Политковский рассказывал по секрету, что назад тому более 10 лет он выиграл в карты с лишком миллион рублей у сына известного миллионера Яковлева и что должник его, не имея еще в руках будущего огромного состояния, платит ему по 10 процентов, что и составляло годового дохода более 100 000 р. с.», — свидетельствовал О. А. Пржецлавский.

С его смертью обнаружилась недостача инвалидного капитала на сумму более миллиона ста двадцати тысяч рублей серебром. Естественно, современники задавались вопросом: «Но как понять, что ведомство высшей полиции, которое по своей специальности должно было иметь более проницательности, оставалось безучастным зрителем скандальной расточительности человека, не имеющего никакого состояния?» [714]И вполне логичным ответом казалось негласное покровительство Л. В. Дубельта. О том, что слухи о карточной игре были прикрытием банального казнокрадства, свидетельствовал и сын Л. В. Дубельта Михаил, который «бывал довольно часто» у Политковского и даже играл там в карты, но никогда не видел и не слышал того, о чем рассказывали [715].

По случаю обнаружившейся растраты было проведено следствие. Члены комитета и лица, не обеспечившие должного контроля за поступлением и расходованием средств, предстали перед судом [716].

Упустив из сферы своего внимания такую колоссальную аферу, Третье отделение предложило довольно оригинальный способ возмещения государственного ущерба. По свидетельству Л. В. Дубельта, граф А. Ф. Орлов «подал мысль» И. А. Яковлеву « сделать денежное пожертвование». Мысль эта была материализована в слово, а затем и в дело. Л. В. Дубельт был в дневнике цинично откровенен: «Граф Орлов полагал , что прилично было бы Яковлеву написать к Государю письмо следующего содержания: „В порывах молодости я проиграл Политковскому довольно значительную сумму и заплатил ему оную. Политковский разгласил, что эта сумма дает ему возможность вести такую роскошную жизнь, какую он вел, и, таким образом, я сделался невинною причиною, что его начальники вдались в обман, который не мог бы иметь места, если бы я никогда с Политковским не имел денежных счетов, а потому прошу Ваше Императорское Величество дозволить мне внести в инвалидный капитал миллион рублей серебром…“» [717]Неудивительно, что И.А Яковлев «внял мысли графа Орлова». За это пожертвование И. А. Яковлев был пожалован чином камергера, стал кавалером ордена Святого Владимира 3-й степени и удостоился личной благодарности императора Николая I. Л. В. Дубельт поступок купца определил как «честный, благородный подвиг» [718].

С началом правления Александра II в сводках высшей полиции вновь появилась карточная тема. Весной 1857 г. в столице говорили о «схваченном недавно обществе игроков азартных игр», которые «вели тайную игру по ночам в своем кругу, стараясь не столько обыгрывать друг друга, как привлекать к себе и общипывать приезжих новичков, преимущественно богатых москвичей» [719].

В сводке агентурных донесений за апрель 1857 г. содержался своеобразный аналитический обзор ситуации. Карточная игра уже не воспринималась элитарным увлечением высшего света. Признавалось, что карты с 1855 г. (то есть с началом нового царствования) сильно распространились в простом народе. Традиционно звучало порицание того, что «играют же большею частью в азартные игры и с обманом». Специфика надзора требовала и вполне естественного вывода о политической угрозе: «Сборища эти, состоящие из мелких чиновников, купцов, мещан, служителей и солдат, служат средоточием разврата и вредных толков о распоряжениях правительства, о слабостях высших лиц и об ожидаемых переменах в народном быту» [720]. Ясно, что разврат и вольномыслие с политической подоплекой требовали немедленного вмешательства органов власти.

Переадресовать упреки в неэффективности мер борьбы по ведомственной принадлежности — исполнительной полиции — было недостаточно. Автор цитированной записки обращал внимание своего начальства на то, что «хотя полиция по временам застает врасплох подобные сходбища игроков, но примеры эти очень редки, ибо все меры предосторожности приняты с их стороны с большой ловкостью, и их тревожат только по особенным приказаниям, когда платимая ими дань делается недостаточным ограждением, но и в этих случаях последствия для игроков не очень страшные: азартная игра признается не вполне доказанною, с игроков берется подписка, что вперед того делать не будут» [721].