Игорь Андреев - На пути к Полтаве

Гетман — «искушенная и ношеная птица» (так назвал себя сам Мазепа, «комментируя» одно из писем княгини Дольской, добровольного агента Станислава Лещинского) — решился; началась серьезная и трудная игра, исход которой страшил самого Ивана Степановича. Привыкнув предавать, он мерил всех своим аршином, отчего более всего боялся предательства. Потому его подлинные намерения долгое время были мало кому известны. Да и те немногие доверенные лица находились у него под подозрением. «Смотри, Орлик, щоб если мне держался верности… Я богат, а ты убог, а Москва гроши любит, мне ничего не будет, а ты погибнешь», — грозил гетман генеральному писарю Орлику, одному из немногих людей, оставшихся ему верным до конца.

Каковы были истинные намерения Мазепы? Пишут о его стремлении создать обширную и независимую Украину, о чем он будто бы и договорился с Карлом, о его потаенном желании стать суверенным государем. В глазах апологетов Мазепы эти шаги — «искупление» всех его прежних прегрешений. Но как быть с его договором со Станиславом Лещинским, возвращавшим Украину в польское подданство? Памятуя о жизненном пути гетмана, можно с большой долей вероятности сказать, что он и сам до конца не ведал, чем закончится очередная рокировка: независимой Украиной, созданием княжества в составе Речи Посполитой или еще чем-нибудь? Он всегда действовал по обстановке, руководствуясь личной выгодой, а не принципами. Главным, однако, представляется не столько намерение самого Мазепы «прислониться» к кому-то из государей, сколько реакция на его выступление населения Левобережной Украины. А она такова: народ в целом не поддержал Мазепу. И дело не в страхе перед русскими полками, не в равнодушии или незрелости национального чувства. Такой путь достижения независимости был нравственно отторгнут и не принят. Ценности православного единства перевесили всю тяжесть самодержавия и насилия московских властей. «Изменник в сем народе ни малого приступу не имеет», — заметил по этому поводу Петр.

Как бы ни было оценено выступление Мазепы, в нем отразилась мечта части элиты о создании своего государства. Однако высокая идея оказалась связанной с такой неоднозначной и темной личностью, как Мазепа. Конечно, можно сказать, что другой личности не было. Еще раз повторимся: можно сослаться на тогдашнюю политическую практику, т. е. попытаться оправдать все прежние «измены» гетмана, включая бегство к Карлу XII. Но можно за всем этим увидеть и иное — неготовность казацкой элиты к борьбе за независимость. Ведь такая борьба требовала самоотречения, отказа от узкокорыстных, узкосословных интересов. Этого и в помине не было. Украинский сепаратизм за неимением лучшего долгое время «питался» поступком Мазепы, для чего гетмана наделяли идеальными качествами, а Петра трактовали как воплощение «московского коварства». Такова была логика мифотворения, давшая новую, далекую от действительности биографию «отцу украинской незалежности».

Задумав очередной политический поворот, сам Мазепа с поворотом не спешил. Он предпочитал ходить в образе «верного подданного», оставаясь в стороне до исхода столкновения, чтобы потом наверняка присоединиться к победителю. Эта служба даже не двум (Петру и Карлу XII), а трем господам сразу (еще был и Станислав Лещинский) могла продолжаться очень долго, если бы не появление шведской армии на Украине. Теперь пространство маневра сжалось до расстояния между двумя ставками — царской и королевской. По большому счету, Мазепа сам себя перехитрил. Уверив Карла в своем желании отступиться от Петра, он все же прогнозировал иной сценарий развития событий. Гетман полагал, что король, предпочитавший в войне и политике кратчайшие пути, двинется прямиком на Москву и все решит под Смоленском, Можайском, Москвою, словом, где-то в Великороссии, вдали от Украины. Поворот на юг спутал все карты. «Дьявол его сюда несет! Все мои интересы перевернет!» — в сердцах воскликнул Иван Степанович. Действительно, вся его тонко выстроенная игра сразу летела в тартары! Следом за шведами придет царь с войсками, и уж тут не отговоришься, не потянешь время, не прикинешься вечным смертельно больным…

Огорчение не помешало ему послать к королю верного человека. Мазепа рассыпался в благодарностях перед «освободителями» и обещал предоставить шведскому войску «лучшие города к квартирам и обороне, фураж, провиант и потребную амуницию». Подтверждено было скорое появление казацких полков вместе с крымцами. Одновременно с посланием к королю Мазепа отправил гонца к Головкину с извещением о тяжелой болезни: «Душа, приближавшаяся до врат смертных, понеже больше десяти дней, як ничего не ем, ниже сплю».