Дина Якшина - Прогулки по Кёнигсбергу

В 1950 году «Кронпринц» занял 27-й отдельный учебный танкоремонтный полк — и это, в сущности, спасло казарму от разбора на кирпичи.

В 70–80-е годы прошлого столетия «Кронпринц» менял обитателей как перчатки: мореходка, общежития, различные организации Минрыбхоза, школа усовершенствования кадров плавсостава, всевозможные склады, торгово-закупочная база военторга — всего не упомнить.

Сейчас в бывшем «Кронпринце» — высшая школа управления, мореходная школа, ночной клуб «Амстердам» и ряд торговых фирм. И хотя «пациент скорее жив, чем мёртв» — в смысле, сохранился неплохо в предложенных ему судьбой обстоятельствах, реставрация «Кронпринцу» бы не помешала.

Ещё одна казарма, сохранившаяся до наших дней, — бастион Штенварте (пересечение Гвардейского проспекта с улицей Горной — бывших Дойчорденринг и Фридрих-Эбертштрассе). В 30–40-е годы там дислоцировались подразделения 1-го полка СА.

Впрочем, вернёмся к тем, кто населял все эти сооружения из бетона, железа и камня. Ведь можно «замуровать наглухо» целую страну, но люди остаются людьми. Даже если почти все они сплошь «фон-бароны».

С войны 1870–1871 годов многие прусские офицеры вернулись домой… морфинистами. Инъекции морфия (о воздействии которого на человеческий организм в XIX веке мало что было известно — кроме того, что его можно использовать как эффективное болеутоляющее средство) помогали офицерам «переносить тяготы похода». Но когда поход закончился, привычка к морфию осталась. Причём «подсаживались» на него почему-то самые родовитые.

Надо сказать, в это время в немецкой армии офицеры были уже не только из дворян. Однако прусские военные отличались особой чистотой «крови» (многие были офицерами в пятом-седьмом поколении), поэтому старались держаться особняком, не смешиваясь с «выскочками» из бюргеров и простонародья. За это в Рейхе их не очень любили. И называли «надутыми пруссаками». Были и совсем неприличные прозвища, которые — в мягком варианте — можно перевести как «фон-член».

С Первой мировой офицеры приходили вкусившими «окопного коктейля». Этому, кстати, они научились у русских. Смесь спирта с кокаином — таким «коктейлем» баловалось русское офицерство, чтобы не спать сутками, идти в атаку без страха, а при ранении не ощущать боли.

Фашисты, сначала объявившие непримиримую борьбу со всем, что вступало в противоречие со «здоровым образом жизни истинных арийцев», к сорок второму году поняли, что воюющим на Восточном фронте нужна мощная поддержка. И шнапс таковой не является. Для нужд фронта стал производиться «Pervitin» — средство, состоящее почти на 60 % из кокаина. Испытывали новое средство на заключённых в концлагерях, расположенных на территории Восточной Пруссии.

Шоколадные конфеты с начинкой из «Pervitin» давали в первую очередь пилотам бомбардировщиков, экипажам подводных лодок, медперсоналу, танкистам («Panzer-schokolade» — «танковый шоколад»).

Кстати, одно из обвинений, которые предъявляли Гитлеру заговорщики, планируя на него покушение, было связано в том числе и с тем, что он «профанирует идею войны как профессии, превращая её в войну берсерков».

(Берсерками называли викингов, которые шли в бой, накушавшись мухоморов. Ими, берсерками, владело нечеловеческое бешенство, остановить их могла только смерть, и то не с первой попытки. Но им было абсолютно всё равно, с кем воевать и за что.)

Среди заговорщиков больше половины составляли прусские офицеры.

Ну а потом — всё закончилось. И уцелевшие офицеры колоннами пошли в Сибирь; их жёны, забыв свою прусско-дворянскую гордость, за кусок хлеба обстирывали и обшивали жён победителей… Потому что «а ля гер ком а ля гер» («на войне как на войне»), как говорят французы. Что в данном случае означает: не мы первыми сунулись на эту землю с мечом.

Но это уже совсем другая история.

Эта прогулка — по Кёнигсбергу винному. В Европе восточнопрусское вино называли «незабываемым». Едва ли это был комплимент — кёнигсбергское кислое вино ещё величали вином «трёх людей» (не путать с «сообразить на троих»!): первый должен был держать того, кто пьёт, а третий — вливать кислятину в горло второго.