Александр Миндлин: "Еврейская политика" Столыпина

В самом начале декабря 1906 г. Столыпин направил законопроект царю на утверждение. При подготовке проекта члены Совета министров, как вспоминал Коковцов, представляли, что Столыпин «не решился бы поднять такой щекотливый вопрос, не справившись заранее со взглядом Государя», хотя он сам об этом не говорил. У Столыпина был убедительный аргумент — личное близкое знакомство с еврейским вопросом в западном крае, где он прожил много лет. Ссылаясь на такой аргумент, Столыпин доказывал несостоятельность многих ограничений жизненными фактами. [50] Коковцов В. Н. Указ. соч. С. 208.

Скорее всего, Столыпин ожидал положительного решения царя, тем более, что правительственная программа от 24 августа 1906 г. получила «высочайшее одобрение». [51] О пересмотре постановлений… С. 794. Если обещанные программой преобразования не будут осуществлены, — было записано в проекте, — доверие общества к правительству поколеблется. [52] Там же.

Однако опыт общения Столыпина с царем показывал — на него нельзя положиться. Даже если премьер убеждал в чем-то царя, в решающий момент тот мог отказаться от принятого решения. Так случилось и на этот раз.

10 декабря Николай II вернул Столыпину журнал Совета министров, где был помещен законопроект, неутвержденным, мотивируя свое решение в письме, в котором говорилось: «Несмотря на самые убедительные доводы, внутренний голос твердит, чтобы я не брал этого решения на себя. До сих пор совесть моя никогда меня не обманывала». [53] Красный архив. 1924, № 5, с. 105. Ганелин полагает, что резолюция царя на журнале (ее текст неизвестен) соответствовала по содержанию его письму. [54] Ганелин Р. Ш. Первая государственная дума… С. 140.

В тот же день Столыпин отправил Николаю II ответное письмо, где указывал: «Исходя из начал гражданского равноправия, дарованного манифестом 17 октября, евреи имеют законные основания домогаться полного равноправия»; частичная отмена ограничений дает возможность Государственной думе отложить разрешение проблемы «в полном объеме на долгий срок»; принятие законопроекта успокоит «нереволюционную часть еврейства» и избавит «законодательство от наслоений, служащих источником злоупотреблений». Затем Столыпин вновь подчеркнул мысль о царском одобрении правительственного сообщения от 24 августа, а также, что Николай II сам указывал «на неприменимость к жизни многих из действующих законов» и лишь не желал их изменения без Думы.

При полном соблюдении тайны, — продолжал премьер, — слухи о подготовке журнала проникли в общество и прессу, поэтому царь ставил себя в невыгодное положение, ибо Совет министров единогласно высказался за проект (следует напомнить, что Коковцов говорил о его принятии большинством Совета — А. М .).

Осталось неясным, хотел ли Столыпин ответственность взять на себя, чтобы не компрометировать Николая II, или хотел не подрывать авторитет Совета министров.

Так как о возвращении журнала царем еще никто не знал, Столыпин просил, по крайней мере, переделать «резолютивную часть журнала», а именно, испрашивать царя не на утверждение им журнала по 87 статье, а на двоякую запись — внести ли вопрос в Думу или разрешить его по 87 статье. В том случае, — завершал письмо премьер, — правительство «в глазах общества не будет казаться окончательно лишенным доверия Вашего Величества, а в настоящее время Вам, Государь, нужно правительство сильное». [55] Красный архив. 1924, № 5, с. 106–107.

Николай II не заставил себя долго ждать и уже на следующий день, 11 декабря в письме согласился с предложением Столыпина. [56] Там же. С. 107. Практически царь предпочел более краткую резолюцию. «Собственной Его Величества рукой начертано: „Внести на рассмотрение Государственной думы“. 15 декабря 1906 г. в Царском Селе. Председатель Совета министров Столыпин» — такая запись сделана на первой странице журнала. [57] Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 1276, оп. 20, д. 4, л. 215.

Столыпин говорил Коковцову, что не ожидал подобного решения, так как ему приходилось делиться мыслями на основании опыта в Западном крае, и Николай II «ни разу не высказал принципиального несогласия». Однако Столыпин отнесся к решению царя спокойно. [58] Коковцов В. Н. Указ. соч. С. 208–209.

Гурко писал, что царь взял на себя ответственность за отклонение проекта, спасая от нее правительство. Далее он упоминал о различных версиях, циркулировавших в Санкт-Петербурге относительно законопроекта. По одной из них решение царю подсказал Столыпин. Сам Гурко утверждал, что не знал, какая из версий правильна. [59] Gurko V. T. Op. cit. 506.