Валентин Костылев - Жрецы (Человек и боги - 2)

Михаил Заря советовал Несмеянке выждать. Не зря отдал лучших людей, лучшее оружие и лучших коней цыгану Сычу. Несмеянка, уезжая с отрядом, опять пообещал раздобыть на деревне коней для остальных ватажников заставы. Конница больше сделает в этих местах, чем пешие.

Атаман крикнул цыгану вслед:

- Береги молодцов! Зря не губи!

Долго стоял он на занесенной снегом Казанской дороге, провожая озабоченным взглядом удаляющихся товарищей. Он был рад, что намечается какое-то "дело", в которое можно будет вовлечь своих людей.

Он обошел после этого все землянки. Сказал ватажникам, что наконец близится час. Предстоят большие схватки с солдатами.

- Поможем мордве. Она поднимется и пойдет на Нижний. Будет большая пожива, и каждый из вас, набрав добра и денег, уйдет тогда на Урал, на Дон или в Сибирь и там заживет тихо, спокойно, довольный своею жизнью. Были бы деньги, был бы богатый дуван!

Он сказал, что каждому следует об этом подумать и приготовиться, починить обувь, одежду, оружие и потеплее содержать лошадей, получше их кормить.

Слова атамана были встречены шумно, радостно.

II

Настоятелю терюшевской церкви отцу Ивану Макееву постоянно казалось, что он чего-то и где-то недобрал, что он простофиля, чудак и ротозей и что другие священнослужители в разных местах живут несравненно сытнее и веселее его. Поп считал, что, будучи заброшен духовными властями в языческую глушь, он имеет полное право широко пользоваться безгрешною мздою и не подчиняться никаким указам - ни гражданским, ни синодским.

Вчера получен указ от Синода: "Сбирать на свечи перед приходским праздником оставить впредь, и таких сборов отнюдь не чинить, ибо по сему делу ходят люди невоздержанные и пьяницы, люди, ленящиеся трудиться, евшие не свой хлеб, которые, прельщая простой народ, собирали деньги не к славе божьей, но употребляли оное на свое пропитание, паче же на пьянство и прочие потребности".

Отец Иван зло усмехнулся: никаких людей, кроме него, со свечным сбором не ходит и что это такое за "простой народ"? Разве новокрещенцев и язычников-мордву можно назвать простым народом? И потом - что значит: "евшие не свой хлеб"?

Поразмыслив, отец Иван решил, что синодский указ к нему не относится. Да если бы и относился, кто на него, попа Макеева, осмелится жаловаться?

Всей мордве объявлено, чтобы отнюдь никаких челобитных никому не писали под страхом тяжкой за это ответственности.

Отцу Ивану казалось, что он проявляет великую снисходительность, беззаботность и нерадение в отношении надзора за мордвою. Многое он оставляет без внимания, выказывая непостижимое и зазорное для других попов бескорыстие. В этом убеждении сильно подкрепляла его попадья Хиония Андреевна, которая постоянно укоряла мужа, что он мало берет, и уверяла, что они скоро пойдут по миру. Между тем близится рождество - самое удобное время для сбора денег на церковную необходимость.

Перед рождеством отец Иван позвал к себе попадью и сказал:

- Любезная моя Хиония, супруга наша и матерь детей моих, звезда пресветлая, на склоне моих лет предо мною блистающая! Думал я, сидел-думал и придумал: не служба попа православного кормит, а место. Служба убогая наша есть, мало кого привлекающая, и место сие такое, в коем никакие законы плодов не приносят. Живем мы в глухих языческих местах, в противности всяким указам являющихся, о чем и сам губернатор мордву уведомил на предмет неприятия от нее жалоб и писем и прочего подобного. Сами же новокрещенцы и язычники совести не имут и о попе своем никогда не сострадают и на своем коште его держать не хотят. А духовная архиерейская власть склонна пребольшое иметь число христиан, денег же платить не хочет, обрекает попов на прожитие доброхотными подаяниями невесть от кого.

Хиония прослезилась. Обругала нехорошо мордву, еще хуже того Синод и совсем неподобающе - епископа Сеченова, требующего окрестить в короткий срок всю терюханскую мордву и угрожающего жестоким наказанием "за нерадивость в апостольских делах" ее мужу - отцу Ивану.

- Да будет так, - сказала Хиония, - в канун рождества и пойдем. Откладывать не след.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Рождество подкатилось незаметно, и вот Иван Макеев двинулся с женой, сыном и причтом в село Большое Сескино собирать с новокрещенцев, с русских мужиков и с мордвы языческой деньги, скот и овчины, а буде что подвернется иное - также и то. Жена возмечтала о холстах, о пряже, о льне и шерсти.