Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Вещает бренность человечью,

Грехопаденье, кровь Христа...

И умною, пристойной речью

Толпа различно занята...

Это, пожалуй, мог написать именно и только русский поэт, который позднее скажет в одной из своих статей: "Мы знаем фетишизм людей Запада относительно всякой формы... Этот фетишизм - как бы последнее религиозное верование Запада"...

Наиболее значительная и по количеству и по качеству часть тютчевских стихотворений данного периода - это "философские" стихи, обращенные к природе и к человеческому бытию в их всеобщем значении, - "Видение", "Последний катаклизм", "Полдень", "Как океан объемлет шар земной...", "О чем ты воешь, ветр ночной...", "Нет, моего к тебе пристрастья...", "Тени сизые смесились...", "Душа хотела б быть звездой...", "Не то, что мните вы, природа...", "Весна", "День и ночь", "Бессонница", "Еще шумел веселый день...", "Безумие", "Цицерон", "Silentium!", "Как над горячею золой...", "Фонтан", "Из края в край, из града в град...", "Как птичка, раннею зарей...", "Сижу задумчив и один..." и др.

Эти стихи, между прочим, более всего способствовали причислению Тютчева к приверженцам "архаики". На самом же деле поэт опирается здесь на стихию русского слова во всем его многовековом бытии. И в одном ряду с древними словами и оборотами в этих стихах очень широко представлены словосочетания, которые, с точки зрения литературного языка, являли свежесть и новизну - такие, как "густеет ночь", "полдень мглистый", "томительная ночи повесть", "лениво тают облака", "шорох стаи журавлиной", "в светлости осенних вечеров", "свежий дух синели", "цвет поблекнул, звук уснул", "здесь воздух колет", "с своими страхами и мглами" и т. п. Недаром современник поэта Петр Плетнев утверждал, что его стихи исполнены "новости языка".

Уже из этого ясно, что цель поэта состояла не в некоем возврате к прошлому, а в подлинно современном словесном творчестве, но творчестве, имеющем дело со всей тысячелетней стихией русского слова.

Слово - не звук пустой, оно всецело пронизано смыслом, и потому "философская" поэзия Тютчева, созидаемая из всего накопленного столетиями богатства русского слова, - поэзия подлинно национальная по самой своей сути. Она вобрала в себя смысловые токи и устного народного творчества, и летописей, и "Слова о полку Игореве"*, и древнерусского богословия во всем его многообразии, и поэзии восемнадцатого столетия. Конечно, чтобы показать все это, необходимо специальное и обширное исследование.

Нельзя не сказать еще о том, что в основе целого ряда "философских" стихотворений Тютчева как бы заложено своего рода первичное, изначальное восприятие природного мира, которое невольно поражает душу и запечатлевается в ней в самые ранние годы, а затем только развивается, обогащается и становится все более сознательным и оформленным.

Естественно предположить, что своего рода первообразы тех или иных "натурфилософских" образов поэта завязались в его душе еще в отроческие года, в Овстуге:

Небесный свод, горящий славой звездной,

Таинственно глядит из глубины,

И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

И надо думать, что не на мюнхенских улицах и не в окрестностях уютных прирейнских селений, а на придеснянских холмах, где ветер с Ледовитого океана сталкивается с ветром, веющим от Кавказа, зародился первообраз стихотворения:

О чем ты воешь, ветр ночной?

О чем так сетуешь безумно?

...................................................

О, страшных песен сих не пой

Про древний хаос, про родимый!..

Наконец, в конце двадцатых - тридцатых годах Тютчев написал десяток с лишним стихотворений, которые были непосредственно связаны с Россией, хотя поэт приезжал на родину редко и ненадолго. Так, во время пребывания в России в 1830 году поэт создал свой "Осенний вечер":

Есть в светлости осенних вечеров

Умильная, таинственная прелесть:

Зловещий блеск и пестрота дерев,

Багряных листьев томный, легкий шелест,

Туманная и тихая лазурь

Над грустно сиротеющей землею,

И, как предчувствие сходящих бурь,

Порывистый холодный ветр порою,

Ущерб, изнеможенье - и на всем

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном мы зовем

Божественной стыдливостью страданья.

Через три года в Болдине Пушкин создаст свою "осень":

...Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и золото одетые леса,

В их сенях ветра шум и свежее дыханье,

И мглой волнистою покрыты небеса,