Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

4 ноября и в ближайшие последующие дни Пушкин был, как известно, наиболее откровенен со своим тогдашним молодым (ему было 23 года) приятелем - будущим незаурядным писателем графом В.А.Соллогубом, который 4 ноября принес полученный им (и не распечатанный) конверт с экземпляром "диплома". Ряд сведений из воспоминаний Владимира Александровича очень важен, и мы к ним еще вернемся. Пока же отмечу, что молодой человек тогда же предложил Пушкину быть его секундантом, но тот, горячо поблагодарив, решительно возразил: "Дуэли никакой не будет..." (А.С.Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974. Т.2. С.300).

И дело здесь, очевидно, в том, что Пушкин только после отсылки вызова Дантесу вчитался в "диплом" и уяснил истинный его смысл. В нем говорилось, что Александра Пушкина "избрали" заместителем "великого магистра" ордена рогоносцев Д.Л.Нарышкина и "историографом ордена"; подписал "диплом" "непременный секретарь" ордена граф И.Борх.

Все детали здесь были, пользуясь модным сейчас определением, сугубо знаковыми. Во-первых, весь тогдашний свет знал, что в 1804 году молодая красавица жена Д.Л.Нарышкина (моложе мужа почти на столько же лет, что и жена Пушкина) стала любовницей императора Александра I, и Нарышкин за "услуги" жены получил высший придворный чин оберегермейстера* . И вот Пушкина, оказывается, "избрали" в "заместители" Нарышкина, "избрали" во время царствования младшего брата Александра 1 - Николая I!

Далее, красавица жена "непременного секретаря ордена рогоносцев" графа И.М.Борха, Любовь Викентьевна, славилась крайне легким (да и попросту непристойным) поведением, о чем говорил и сам Пушкин; но главное заключалось в том, что она была ровесницей и родственницей жены Поэта: ее дед И.А.Гончаров - родной брат (младший) Н.А.Гончарова, прадеда Натальи Николаевны. То есть имя графа Борха было введено в "диплом" потому, что его распутная супруга и Наталья Николаевна - из одного рода... (см. об этом: Щеголев П.С. Дуэль и смерть А.С.Пушкина. М., 1987. С.374).

Наконец, сугубо многозначительным было и "избрание" Поэта "историографом ордена". Через полгода после женитьбы Пушкина Николай I назначил его "историографом", о чем Александр Сергеевич писал 3 сентября 1831 года своему задушевному другу П.В.Нащокину: "... Царь... взял меня в службу, т.е. дал мне жалования... для составления Истории Петра I. Дай Бог здравия Царю!"

Здесь целесообразно сделать краткое отступление на тему "Поэт и царь". В течение длительного времени (это началось задолго до революции) Николая I изображали в виде яростного ненавистника Поэта, думающего только о том, как бы его унизить и придавить. Это, конечно, грубейшая фальсификация*, хотя вместе с тем определенные противоречия и даже несовместимость царя и Поэта были неизбежны. Очень характерна в этом отношении предсмертная фраза, которую, как считают многие, сочинил за Пушкина Жуковский: "Скажи Государю, что мне жаль умереть; был бы весь его", то есть, значит, при жизни - не был... И если даже эту фразу сочинил Жуковский, она тем более выразительна: не мог не признать и Василий Андреевич, что Поэт принадлежал иному духу и воле.

Но при всех возможных оговорках Николай I в последние годы жизни Поэта относился к нему благосклонно, что нетрудно доказать многочисленными фактами и свидетельствами. Сам Пушкин 21 июля 1831 года поведал в письме к Нащокину: "Царь со мною очень милостив и любезен. Того и гляди попаду во временщики". В феврале 1835-го, отмечая в дневнике, что министр просвещения Уваров "кричит" об его "Истории Пугачевского бунта" как о "возмутительном сочинении", Пушкин резюмирует: "Царь любит, да псарь не любит" ("История" была издана на деньги, предоставленные царем).

Говоря обо всем этом, я отнюдь не имею намерения идеализировать отношение царя к Поэту. Как известно, после первой же их беседы 8 сентября 1826 года Николай I сказал статс-секретарю Д.Н.Блудову (и последний не скрывал этого), что разговаривал с "умнейшим человеком в России". Но необходимо иметь в виду, что "умнейший человек" потенциально "опасен" для власти, и Николай I, как явствует из ряда его суждений, это сознавал... Тем не менее Поэт в 1831 году получил статус историографа (правда, менее полноценный, чем ранее Карамзин), и царь поощрял и финансировал его работу и над "Историей Пугачева" (предложив, впрочем, заменить в заглавии сочинения "Пугачев" на "Пугачевский бунт"), и над монументальной (увы, далеко не завершенной) "Историей Петра".

И вот Пушкин, вчитавшись в "диплом", увидел, что в нем - по верному определению составителя книги "Последний год жизни Пушкина" (1988) В.В.Кунина - "содержался гнуснейший намек на то, что и камер-юнкерство, и ссуды, и звание "историографа" - все это оплачено Пушкиным тою же ценою, что и благоденствие Нарышкина. Большего оскорбления поэту нанести было невозможно...".