Вадим Кожинов - Пророк в своем Отечестве (Ф И Тютчев и история России)

Приверженцы легенды о недоброжелательном отношении Пушкина к поэзии Тютчева пытаются истолковать эту описанную Гагариным пушкинскую реакцию на тютчевские стихи как "условную форму вежливости", - хотя едва ли бы восторженно относящийся к этим стихам Гагарин мог назвать "справедливой" прохладную оценку. Вместе с тем, не исключено, что Пушкин к моменту разговора с Гагариным еще не успел со всем вниманием изучить рукопись; очевидно, что он тогда еще не имел намерения (иначе бы Гагарин написал об этом) уделить тютчевским стихам целый - и, помимо того, первый - печатный лист в очередном номере своего журнала.

Нельзя не сказать, что позднее, в 1838 году, в газете "Литературные прибавления к "Русскому инвалиду", которую редактировал Андрей Краевский, активно участвовавший с мая 1836 года в издании пушкинского "Современника", появился анонимный отзыв об одном из стихотворений Тютчева, написанный, очевидно, самим редактором, то есть Краевским. В отзыве отмечено, что тютчевское стихотворение "дышит той меланхолией, той негой и таинственностью, которые так очаровательны в его вдохновенных стихах, приводивших в умиление Пушкина".

Впоследствии, в 1859 году, ближайший друг и сотрудник Пушкина по "Современнику" Петр Плетнев писал о переданных Иваном Гагариным тютчевских стихах: "Еще живы свидетели того изумления и восторга, с каким Пушкин встретил неожиданное появление этих стихотворений, исполненных глубины мысли, яркости красок, новости и силы языка".

Но, как это ни нелепо, приверженцы пресловутой легенды объявляют все эти свидетельства "недостоверными", - как и позднейшее сообщение Юрия Самарина: "Мне рассказывали очевидцы, в какой восторг пришел Пушкин, когда он в первый раз увидал собрание рукописное его (Тютчева. -В.К.) стихов... Он носился с ними целую неделю".

Но этим свидетельствам невозможно не доверять потому, что они целиком и полностью подтверждаются практическими действиями Пушкина в отношении тютчевских стихов. В цитированном письме к Тютчеву от 12 июня 1836 года Гагарин рассказал о том, как восприняли Вяземский и Жуковский стихи Тютчева: "Я был в восхищении, в восторге, и каждое Слово, каждое замечание - Жуковского в особенности, - все более убеждали меня в том, что он верно понял все оттенки и всю прелесть этой простой и глубокой мысли. Тут же решено было, что пять или шесть стихотворений будут напечатаны в одной из книжек пушкинского журнала".

Итак, ближайшие сотрудники Пушкина по журналу, Вяземский и Жуковский, решили опубликовать пять-шесть тютчевских стихотворений в одном из номеров пушкинского журнала, и на следующий день (это сообщение Гагарина уже цитировалось) Вяземский передал рукописи Пушкину. Совершенно ясно: не кто иной, как сам Пушкин, в отличие от Вяземского и Жуковского, решил опубликовать не пять-шесть, а двадцать пять тютчевских стихотворений в двух номерах журнала подряд. В сделанных пушкинской рукой набросках содержания очередных томов "Современника" указано, что в третьем томе Тютчеву предоставляется печатный лист, или даже полтора листа, а в четвертом половина. Важно отметить, что именно с третьего тома Пушкин наиболее энергично взялся за свой журнал, - до этого он многое доверял своим сотрудникам. 27 мая 1836 года, то есть дней за десять до получения стихов Тютчева, Пушкин писал Нащокину о "Современнике": "Я сам начинаю его любить и, вероятно, займусь им деятельно".

Явно в соответствии с требованиями времени основное место в III и IV томах "Современника" заняли проза, публицистика и критика. Стихотворные отделы представляли в этих томах виднейших поэтов пушкинской плеяды Боратынского, Дениса Давыдова, Вяземского и, конечно, самого Пушкина. Между прочим, Тынянов, конструируя свою легенду, совершенно необоснованно утверждал, что будто бы именно "с III тома (в котором напечатан Тютчев) журнал принужден печатать стихи совершенно неведомых и третьестепенных поэтов: Семена Стромилова... в IV томе, кроме стихов Тютчева, помещены три стихотворения Л.Якубовича... Таким образом... "Современник" помещал стихи без всякого разбора", - и именно потому-де там появились стихотворения Тютчева. При этом Тынянов, во-первых, "забывает" упомянуть о Боратынском, Вяземском, Денисе Давыдове, самом Пушкине; во-вторых, он умалчивает о том, что Стромилов был представлен в III томе одним лишь стихотворением "3 июля 1836 года", посвященным годовщине первой победы русского Военно-морского флота при Петре I (то есть Пушкин поместил его лишь как отклик в память выдающегося события); в-третьих, Лукьян Якубович был незаурядным поэтом именно "тютчевского" духа и склада и подчас даже прямо перекликался с Тютчевым*. Публикация трех стихотворений Якубовича в одном томе с тютчевскими лишний раз свидетельствует как раз о том, что Пушкин ценил то поэтическое течение, высшим выражением которого было творчество Тютчева. Известно, что Пушкин сам просил Якубовича дать стихи в журнал. И совершенно ясно, что публикация этих стихов не только не подтверждает, но, напротив, опровергает тыняновскую версию.