Владилен Орлов - Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Меня отозвали на огневую, на занятия вычислителей дивизиона по топографии и методам поиска и определения целей. Утром все вычислители собирались в летучке штаба дивизиона, где, разложив на столе карты, Кириченко еще и еще раз «набивал» нам руку по определению целей и нанесению их на карту. Поскольку все были не новички, занятия проходили быстро и заканчивались оживленным обсуждением возможных сроков наступления. В успехе прорыва никто не сомневался.

Незадолго до наступления старшина устроил давно ожидаемую баню, которая расположилась у его «тылового» блиндажа. Этот «тыл» был в нескольких десятках метров сзади гаубичных батарей, расположенных за нашим полком. Когда наш взвод управления прошел в баню через их позиции, я заметил, что эти батареи собираются начать пристрелку. Значит, возможен ответный налет с немецкой стороны и надо торопиться. «Баня», как я уже отмечал, представляла собой специально оборудованную летучку, закрытый кузов которой состоял из тесного предбанника с вошебойкой для прожарки одежды и оцинкованной моечной кабины на 4 персоны с печкой, ушатами и лавкой. Вход был с тыльной стороны машины. Установили очередность, и я вместе с нашим радистом Алешей Степановым и еще кем-то оказался в первой партии. Мы, не раздумывая, вскочили по ступенькам в предбанник, быстро разделись, сунули все нательное (белье, гимнастерку, портянки…) в вошебойку. Затем нырнули в моечную. Снаружи раздались первые выстрелы пристрелки. Чуя опасность, я быстро, лихорадочно, но с удовольствием помылся. Выскочил обратно в предбанник, второпях обтерся, наспех натянул белье и верхнюю одежду, сунул ноги в валенки. Крикнул Степанову, чтобы скорей вылезал, схватил шинель, выскочил наружу и нырнул в проход блиндажа землянки старшины. В этот момент вблизи разорвался бризантный снаряд. Просвистели осколки.

Это немцы засекли стрелявшую батарею и начали пристрелку этой цели. В блиндаж вкатились оставшиеся бойцы взвода, все, кроме Степанова, который замешкался в предбаннике. Я с нехорошим предчувствием выглянул наружу и увидел, что Степанов вышел из предбанника и зачем-то остановился на верхней ступеньке, как бы соображая, что дальше делать. Я крикнул что-то вроде: «Скорей сюда, чего стоишь!» Он посмотрел на меня как-то отрешенно и стал медленно спускаться. И тут, почти над нашей головой, разорвался второй бризантный снаряд. Степанов покачнулся и рухнул на землю. Мы тут же втащили его в землянку. Прямо во лбу зияло небольшое отверстие, он был мертв. Чего он медлил, как бы ожидая такого исхода? Обреченное предчувствие? Не знаю, но несколько раз приходилось видеть, как человек вроде чувствует, что его сейчас ранят или убьют.

Переждали артналет немцев на стрелявшую батарею. Был сплошной перелет, правда, почти рядом с батареей. Никто не пострадал. Единственная жертва — Степанов. Теперь, после Фурцева, погиб второй радист. Старшина принес плащ-палатку. Мы положили на нее тело и вчетвером понесли, скорей побежали в батарею, вдруг опять налет! В тот же день Степанова предали земле, и домой ушла очередная «похоронка».

Стали подвозить ящики со снарядами. У каждого орудия в вырытой яме образовалась небывалая гора ящиков. Значит, завтра-послезавтра начнется наступление с мощной артподготовкой. Узнали, что 1-й Украинский фронт, расположенный южнее, уже начал наступление и удачно прорвал немецкую оборону. Нам сказали, что они далеко продвинулись, на несколько десятков километров вглубь. Начал наступление и северный сосед — 2-й Прибалтийский фронт Рокоссовского. Теперь наша очередь — в центре. Здесь главный удар в направлении Берлина! Действительно, вечером очередного дня нам зачитали приказ и обращение Военного совета фронта о начале наступления завтра, чуть забрезжит рассвет. Предполагалось начать с 30-минутной мощной артподготовки. Затем идут штрафники. Если прорыв сразу не получится, то двухчасовая артподготовка и, если надо, еще два часа! Вот почему такая гора снарядов!

В приказе был поразивший меня, и не только меня, пункт. Все бойцы от рядового до генерала могут 1 раз в месяц отправлять посылки домой с трофейным имуществом, рядовые и сержанты до 10 кг, остальные больше, в зависимости от чина. Под трофеями подразумевается все(!), что оставил противник, кроме оружия. Но это же узаконенный грабеж! С начала войны в печати, по радио, на политбеседах осуждалась узаконенная в немецких войсках практика отправления «трофеев» домой каждым военнослужащим. Приводились отвратительные примеры, как немецкие солдаты грабят и отсылают посылки домой. Это считалось одним из позорных поступков захватчиков. И вот теперь это вводилось в нашей освободительной армии. Было что-то постыдное в этом приказе.