Владилен Орлов - Судьба артиллерийского разведчика. Дивизия прорыва. От Белоруссии до Эльбы

Цела ли сейчас могилка Саши Фурсова, оборудованная тогда с пирамидкой, увенчанной звездой, вырезанной из консервной банки? Она там, в Польше, на воинском кладбище у кирпичного завода близ города Магнушева.

«Студебекер» с бревнами, на которых сидели я, помкомвзвода Фисунов и еще несколько человек нашего взвода, двинулся к передовой по знакомой дороге, сначала быстро, потом все тише и тише, чтобы не шумел мотор. Подъехали к редкому и низкорослому леску. За леском просматривалась широкая низина, которая была разделена траншеями линии фронта примерно пополам. Здесь мы, там немцы, которые, как всегда, интенсивно освещали передовую, непрерывно пуская ракеты. Осторожно сбросили бревна, и «Студебекер», негромко урча, удалился. Мы взвалили по бревну на двоих на плечи, быстро преодолели лесок и вышли на низину. Впереди шла пара, знающая дорогу. Второй шла наша пара. Я впервые увидел линию фронта ночью воочию, благодаря нескончаемой цепочке взвивающихся ракет, тянущейся далеко вправо и влево. Там и сям, дальше и ближе пунктиром светились пулеметные и автоматные очереди от немцев к нам и от нас к немцам. Минометы молчали. Была обычная в обороне «мирная» ночная обстановка позиционной войны. Сверху с самолета эта линия фронта выглядела, наверное, завораживающе для новичка и служила ориентиром для бывалых пилотов. Мы двигались перебежками, зорко наблюдая за движением трассирующих пунктиров, готовые тотчас упасть при их приближении. Прямую опасность представляли только внезапная очередь в упор или шальные пули. Здесь как повезет. Час назад не повезло Саше. Вот траншея и наша яма-бокс. Рядом валялись принесенные ранее бревна. Сбросили свою ношу и бегом за следующей порцией.

Закончив переноску бревен, перешли к более безопасной работе: соорудили накат, застелили его соломой, засыпали накат землей, почти вровень с поверхностью, прикрыли для маскировки травой. Блиндаж готов. Протянули связь, оборудовали напротив блиндажа ячейку под стереотрубу, застелили пол блиндажа толстым слоем соломы, навесили на вход плащ-палатку, и НП батареи зажил обычной жизнью. Днем искали и засекали стереотрубой цели и намечали реперные точки. Дежурили по очереди на телефоне и ночью в карауле.

Шел день за днем относительно стабильной жизни. Редкие дневные минометные налеты, редкая перестрелка не вызывали тревоги. Временами шел снег, слегка морозило (Польша, а не Сталинградские степи!). Под снегом наш блиндаж стал вовсе незаметным. На всем фронте от Прибалтики до Карпат было затишье. Из газет мы узнали, что немцы, перекинув часть войск, ударили по англо-американским войскам на западе и наступают в Арденнах. И это при подавляющем превосходстве в авиации союзников, которая день за днем бомбила города, заводы и железнодорожные узлы Германии! Неважные, слабые вояки наши союзники, заключали мы, предчувствовали, что скоро будет наше наступление. Действительно, стали прибывать свежие части, артиллерия. Пока основная масса сосредотачивалась в тылу, в лагерях, недавно наших. Приближался новый, 1945 год. Все верили, что это будет год Победы.

В ночь на Новый год меня назначили на пост с 11 часов вечера до 3 часов нового года. Вышел со своим карабином из блиндажа в траншею. Стояла ясная морозная погода. Мерцали звезды. Обычно взлетали немецкие ракеты, освещая пустую с виду, заснеженную нейтральную полосу, напичканную минами с обеих сторон. Перед 12 часами ночи меня позвали на пару минут глотнуть спирту. Чуть пригубил, а остальное оставил своим ребятам. Не любил я спирт, всегда отдавал свою порцию. Был тост за Новый год и Победу. Вернулся обратно в траншею. Ровно в 12 часов заработали наши пулеметы и автоматы. Салют в честь Нового года! Кто-то из нашей команды выскочил наружу и тоже дал очередь в сторону немцев. Я не стрелял. Зачем? Потом чистить винтовку, лишние хлопоты. Немцы слегка ответили, но через 2 часа дали ответный новогодний салют, все же разница в 2 часа между московским и берлинским временем. В 3 часа с трудом разбудил сменщика и завалился спать. Вот такая встреча второго Нового года на фронте.

Как и ожидалось, с Новым годом началась интенсивная подготовка к наступлению. Прибывали все новые и новые артиллерийские части. Вскоре плацдарм был напичкан ими до предела. Огневые батареи нашего легкоартиллерийского полка были вытянуты в цепочку. Впереди всего через 100–150 метров расположилась цепочка тяжелых минометов. Сзади столь же плотно цепочка гаубиц, дальше еще и еще позиции уже тяжелой артиллерии. Сбоку разместились батареи тяжелых реактивных снарядов, воронка от которых при взрыве напоминала небольшой кратер 5–10 м в поперечнике и несколько метров глубины. Знаменитые «катюши» прибыли перед самым наступлением. Такого скопления техники мне не приводилось видеть. Готовилось что-то грандиозное. Немцы не могли этого не заметить, но реакция была слабой, неадекватной. Каждый день они обстреливали то одну, то другую территорию из средних и тяжелых орудий, в основном с бронепоезда, чтобы быстрее смыться при нашем ответе. Эффект был мизерный. Я не видел ни одного удачного налета (поражения той или иной позиции). Пару раз немцы пытались ночью бомбить переправы, но, встретив плотный огонь зениток, побросав кое-как бомбы, поспешно удалялись. Днем господствовала наша авиация, и они не совались. Переправы работали бесперебойно. Правда, перемещаться с огневой на НП, в штаб, на кухню или по связи приходилось осторожно, с оглядкой, все время прислушиваясь. Заметного влияния на подготовку войск немецкие налеты не имели. Нас это радовало, но и удивляло. Только потом мы поняли, что такая подготовка шла на всех плацдармах и по всему фронту, а у них уже не было сил отвечать везде.