Николай Дубровин: Наши мистики-сектанты. Александр Федорович Лабзин и его журнал "Сионский Вестник"

История христианской церкви свидетельствует, что в ней с самого начала христианства находились люди, которые, не довольствуясь познаниями о Боге и путем спасения, указанным Христом, старались проникнуть в сокровенные тайны божества и стремились к единению и сообщению с Богом. Такие сектанты во II и III веках назывались гностиками, т. е. обладающими истинным ведением, а с X века они стали называться мистиками, т. е. таинственниками, обращающимися к области сокровенного и постигающими тайны [14] Русские мистики—иллюминаты. „Духовная Беседа", 1863 г., т. XIX № 50. . Первые следы мистицизма видны в Александрии и вообще в Египте. Ориген и его школа любили таинственное изъяснение Св.Писания. Писатель IV века Макарий Египетский упоминает о различных степенях духовного созерцания и описал созерцательное состояние. Гностики внесли в христианское учение многое из греческой философии, преимущественно Пифагора и Платона, а также из философии персидской и халдейской. В средние века мистицизм особенно развился в Германии, как противодействие сухой и безжизненной схоластики, стремившейся превратить религию в научную систему.

Мистическое направление продолжалось через все средние века, имело в числе своих представителей весьма много достойных людей и привлекало к себе множество лиц разных состояний, не находивших удовлетворения в сухих формах католической догматики и обрядности. Первым классическим представителем средневековой мистики был Бернард Клервосский, но наиболее высокое и притом методическое развитие христианская мистика получила со времени Эккарта и Таулера в XIV веке. Унижая и устраняя рассудочныя силлогистические формы знания, они обратились к живому чувству веры, как единственному способу постижения божественной истины. Практическим выражением и применением идей этой мистики была книжка, приписываемая Фоме Кемпийскому (1380—1471): «О подражании Христу», явившаяся в первый раз в 1494 году и имевшая на языках всех образованных народов столько изданий, сколько ни одна книга в мире. Наконец последним представителем германской мистики средних веков, уже в период возрождения наук, был Яков Бэм (1575—1614 г.) [15] И.Чистович „В память графа M.М.Сперанского", „Христианское Чтение", 1871 г., т. 160, № 12, стр. 1012. .

Последователи этих учителей мистицизма делились на разные группы и были известны под наименованием: братьев и сестер свободного духа, братьев розового креста, тамплиеров или храмовников и проч.

В ХV веке из среды мистиков выделились иллюминаты — озаренные, или мужи разумения, учившие, что без озарения свыше никто не может совершенно уразуметь Св.Писание и что можно достигнуть откровения гораздо более совершенного, чем слово Божие Ветхого и Нового Завета. Но в наибольшей силе мистицизм проявился в последние два столетия, когда масоны (каменщики), франк-масоны (свободные каменщики), карбонары (угольщики) стали проповедывать свободу религии и открывали свои масонские ложи. В это время появилось множество мистических писателей, из которых наиболее замечательны: Франциск Ла-Комб, ученица его Мария де ла-Мот-Гион, знаменитый ее друг и защитник — епископ Франциск Солиньяк-Фенелон и англичанка Анна Лида, известная своими предсказаниями и основательница филадельфийского общества [16] „Духовная Беседа", 1863 г., т. XIX, № 50, стр. 645-647. .

Трудно, да нет и надобности перечислять все мистические сочинения, книги и брошюры, появившиеся в течение XVIII и первой четверти XIX века, тем более, что большинство наших мистиков не усвоило себе ясных понятий об этом учении в чистом его значении. Переводчики и издатели наши были часто настолько незнающи, что сочинения западных мистиков являлись в неточных переводах и неточных толкованиях [17] Лабзин рассказывает, что в одной книге титул римского сената — Patris conscripti был переведен отцы сонаписанные . . Издатели сами не имели определенных сведений о предмете, их интересовавшем, и постоянно смешивали мистику с теософией, пиетизмом, алхимией, каббалистикой и другими предметами. Кроме печатных изданий, мистики оставили потомству множество рукописей, свидетельствующих, как мало понимали предмет сами писавшие, как запутаны были мысли и стремления доказать то, что, в сущности, не подчиняется доказательствам и чувствуется только сердцем. Вот почему писавшие о мистицизме стремились к одной и той же цели, но пути, ими избранные, и способы толкований были настолько разнообразны, что нужно было много времени, чтобы понять и усвоить истины, ими проповедываемые. «Вся наша духовность, писал M.М.Сперанский [18] Цейеру в 1814 году, „Русский Архив", 1870 г., стр. 176. , сводилась к теософии: к ней же относятся творения Бема, С.Мартена, Сведенборга и т. п. Это лишь азбука. Десять лет провел я в изучении, и когда я думал, что овладел всем, я трудился лишь над начатками. Это было преддверие царства Божия». Сколько же времени нужно было употребить на то, чтобы перечитать всех мистических писателей, усвоить их учение и стать истинным мистиком?.. Отвечать на этот вопрос крайне трудно и, чтобы убедиться в этой трудности, достаточно познакомиться с подробным обзором мистической литературы, сделанным А.Д.Галаховым [19] В его „Истории русской словесности древней и новой", изд. 1880 г., стр. 392-460. . Из этого обзора ясно видно, что большинство наших мистиков, читая самые разнообразные сочинения, не понимало их сущности и довольствовалось только внешней стороной учения, которое сводится к следующим общим положениям: