Виктор Кудинов: Дочь Птолемея

- И не только это, - уточнила царица, - но и гнев Антония. Из твоих слов я поняла, что в его свите есть мои недоброжелатели.

Нофри в задумчивости покачал головой. Он ответил не сразу, подыскивая нужные слова:

- В свите Антония есть люди, которые при упоминании о Египте и его царице впадают в раздражение. Не от большого ума, конечно. Не будем говорить о недостойных твоего внимания.

- Почему же? Я хотела бы знать их имена, - сказала она, сверкнув глазами. О своих врагах Клеопатра желала знать все, все до мелочи, чтобы при возможности напомнить им о себе.

Нофри снова уклонился от прямого ответа, не назвал ни одного имени, но высказал главную причину недовольства римского триумвира.

- Твои галеры, посланные Кассию...

Клеопатра не дала ему договорить:

- Ах, галеры! И Антоний поверил клевете? Чтобы я убийце Цезаря оказала поддержку? Я послала Долабелле в Лаодикию четыре легиона, и не моя вина, что Кассий их перехватил в пути. Я собрала большой флот, чтобы оказать поддержку Антонию и Октавиану в их борьбе с этими выродками. Но сильная буря разметала мои суда, а я, едва жива, добралась до Александрии и надолго слегла от жестокой простуды.

Сказав это, она покашляла в кулачок и в обиде приумолкла: не в её нраве было перед кем-то оправдываться. Нофри она доверяла, считала его за своего, поэтому и высказалась так откровенно. Но перед Марком Антонием, перед этим мнимым потомком Геракла, который обивал пороги её виллы под Римом, где она проживала с такой дерзкой роскошью, от которой, по льстивому замечанию этого всадника, у него слепли очи, она бы не стала оправдываться. Да, много изменилось за два года после смерти Цезаря, коли Антоний ждет от неё подобного унижения. Ее гордость была уязвлена, но она не подала вида, что считает себя оскорбленной. Она постаралась обдумать свое положение, ибо появление Арсинои в Эфесе, неподалеку от Киликии, где обосновался со своими легионами Марк Антоний, нельзя объяснить простой случайностью.

- А скажи мне, Нофри, - произнесла она после короткого молчания, этот Антоний все такой же любитель поесть и выпить?

- О да, моя царица! Антоний неисправимый любитель обильных трапез и шумного веселья.

И он начала рассказывать о его пирах, попойках и карнавальных шествиях, в которых триумвир рядился Дионисом, а для полного сходства окружил себя сатирами и вакханками, так и шествовал по Малой Азии, без брани завоевывая город за городом, как некогда шествовал шумный сын Семелы по землям простодушных народов.

Так они прохаживались по аллеям цветущего дивного царского сада, в тени пальм и сикомор, и разговаривали о человеке, которого оба хорошо знали.

Клеопатра впервые увидала Антония, когда ей было лет четырнадцать. Тогда Антоний прибыл в Александрию во главе всадников, чтобы усилить легион Габиния, и своим большим ростом, громким голосом привлек внимание молоденькой смешливой царевны, которую во всеуслышание называл "моя божественная госпожа" или "несравненная роза Египта".

4. С КЕМ ТЫ?

Как тени следовали за ними черные рабы с опахалами и служанки с колокольчиками. Вскоре они её стали раздражать своим немым присутствием, и она отослала их назад. Лишь два рослых эфиопа остались. Царица повелела им отправиться за остальными, но те, точно глухие, в смущении топтались на месте.

Клеопатра пристально поглядела на рабов; голубенькая венка забилась на виске, свидетельствуя о раздражении.

Предчувствуя беду, эфиопы рухнули, будто срубленные дубы, и поцеловали землю между своих рук, являя полную покорность.

Царица отвернулась, беззлобно проговорив: "Дурни!" И тотчас объяснила, что с ней однажды произошел обморок вследствие солнечного удара и управляющий дворца запретил им отходить от нее.

Рабы, мерно взмахивая черно-белыми опахалами из страусовых перьев на длинных палках, нагоняли прохладный ветерок.

Клеопатра поглядывала то себе под ноги, то на лицо Нофри, бритое и чистое, вытянутое, как у аскета.

Племянник великого жреца возмужал и вырос. Жаркое солнце обожгло его кожу; он точно высох - до того был худ; ввалившимися щеками и заостренным большим носом он напоминал Цезаря. "Собственно, зачем он прибыл? Уговорить встретиться с Антонием?" - подумала она, а когда попыталась выведать причину его возвращения, он откровенно признался:

- Пусть царица не обижается на меня, но перед приездом Деллия, у которого к тебе особый разговор, я должен подготовить соответствующую обстановку. Словом, всячески способствовать тому, чтобы легату был оказан благожелательный прием.