Виктор Кудинов - Неволя

Виктор Кудинов

Неволя

Исторический роман

(Журнальный вариант)

Глава первая

В тихий вечерний час десятого июня 1357 года посол хана Джанибека Бабиджа достиг переправы на реке Оке, близ города Коломны.

Помимо сотни вооруженных нукеров с ним возвращались из Москвы три десятка татарских купцов со слугами и рабами. В виде почетной охраны посла провожали четыреста всадников княжеской стражи с воеводой Мещеряковым во главе.

Пять месяцев назад послал его хан Джанибек звать московского князя в поход. Но московский князь от похода уклонился, сославшись на грозящие рати с соседями, и Бабиджа вместо дружины повез с собой возы с откупом. Впрочем, как он, так и визирь наперед знали, что московские войска не придут на ханский зов, что князь Иван Красный, по примеру своего отца, князя Ивана Калиты, и брата, князя Симеона Гордого, выплатит откуп серебром и товаром, а для ханской казны это было гораздо прибыльней. Так что в этом Бабиджа мог считать свое посольство вполне удавшимся, но в другом он явно просчитался. Бабиджа надеялся, что московиты его богато одарят, что его поминки будут не хуже тех, которые привозил с Руси Нагатай, сын Ахмыла, а ему выдали только соболью шубу и два серебряных ковша. Стоило из-за этого пускаться в такой дальний путь!

Правда, шубу ему московский князь пожаловал дорогую и добротную. Но разве в этом дело? Не одарив его тем же, чем Нагатая, московский князь и бояре умалили его достоинство. А этого Бабиджа никому не прощал. Он не считал себя хуже других, наоборот, он так хорошо знал о своих добродетелях, так гордился ими, что, случалось, впадал в гнев, когда другие этого не замечали. Визирь недаром остановил на нем свой выбор, когда пришлось искать замену заболевшему ханскому послу на Русь Нагатаю.

Однако поездка на Русь не очень прельщала Бабиджу: он ведал о всех неудобствах, которые ему предстояло испытать в дороге, и боялся этого. Но его об этом просил сам Нагатай, да эмир Мамай, человек рассудительный и дальновидный, советовал ему не осложнять своих отношений с визирем, исполняющим волю самого хана. Уговоры этих людей, а главное, выгода, какую он надеялся извлечь из этой поездки, заставили его согласиться.

Оказалось же, выгоды он не приобрел, мало того, русские недооценили его, не придали значения тому, какой человек к ним прибыл. Их ввела в заблуждение его внешность. Бабиджа был маленького роста, сухой, подвижный человек с узкими черными глазами. Худо растущая бородка, жидкие волосы на затылке, редкие зубы и вытянутое дыней лицо, на котором как бы застыли неулыбчивые тонкие губы, не вызывали у встречного ни дружеских, ни враждебных чувств; напротив, вся его невзрачная внешность будто бы притупляла у посторонних чувство опасности. Он был неприметен, и это столь ценное качество давало ему возможность наблюдать и делать выводы. Глаз его был всевидящим, память долгой, а ум изощренным вдумчивой работой. Он знал цену каждому слову, поэтому больше молчал, чем говорил, с вниманием слушал и все запоминал.

Ему понравился молодой московский князь. Его обходительное, вполне уважительное обращение было лишено той оскорбительной гордости, какая была присуща знатным русским. Сразу было заметно: князь прост, хитрить не умеет, говорит, что думает, к хану и послу не испытывает неприязни и расположен к дружелюбию.

Зато бояре - все себялюбцы и хитрецы. Ни к одному из них Бабиджа не почувствовал доверия. Ласково говорят, охотно склоняются чуть ли не до земли, но по своей рабьей привычке никто не смотрит в глаза. Это настораживало Бабиджу: тот, кто таит в душе худое, прямо в лицо не поглядит, правдивого слова не скажет. От таких людей можно ждать чего угодно, тем более что они имеют большое влияние на князя. Просто удивительно, с каким доверием князь выслушивает и внимает их советам! По мнению Бабиджи, это непростительная ошибка. Худые советники могут повести по дурной дороге непокорства и смуты. Да пусть Аллах покарает тех, кто поступает так!

Все опасения Бабиджи подтвердились. Что они, наконец, удумали? Послали четырехсотенную стражу! С каких это пор ханского посла начали сопровождать московские вои? Кто отважится напасть на него и отобрать московский выход, когда от одного имени татар все живое разбегается на несколько верст в округе. Что бы ни говорили московиты, как бы ни оправдывались, их понять легко: эта стража понадобилась для того, чтобы уберечь своих от полона. Вот в чем секрет.