Андрэ Моруа - О тех, кто предал Францию

Некий авторитетный экономист писал, что в то время Франция была величайшей военной, политической и финансовой силой в Европе. Система внешних договоров обеспечивала Франции, в случае нападения, помощь Великобритании, Бельгии, Польши и Чехословакии. Хотя у нее и не было военного союза с Югославией и Румынией, но не могло быть сомнений, к кому тяготели симпатии этих стран. Италия, экономически ослабленная кризисом, не в состоянии была итти против Франции. Во главе недавно провозглашенной Испанской республики стояли люди, горячо сочувствовавшие во время первой мировой войны англо-французскому союзу. Наконец улучшились отношения с Советским Союзом. В ноябре 1932 года Эррио подписал с СССР пакт о ненападении.

Не столь радужной была картина в области экономики. Мировой экономический кризис 1929 года с яростью обрушился на крупнейшие промышленные страны — США, Великобританию и Германию. Кривая кризиса во Франции значительно отличалась от его развития в вышеупомянутых странах. По ряду причин кризис во Франции дал себя почувствовать лишь позже и достиг наибольшей силы между 1933 и 1935 годами.

Франция довольно благополучно выдержала первые удары шторма. Это был спуск на тормозах. Подобно болезни, которая медленно захватывает организм, но зато затягивается надолго, кризис, когда он уже действительно наступил во Франции, оказал длительное и парализующее действие на политическую жизнь страны. Уже в 1933 году, из-за тумана обманчивых лозунгов и иллюзий, которыми одно время почти удалось усыпить французский народ, встала реальная угроза надвигающегося кризиса. Страна испытывала новые, все возрастающие трудности. Грозная тень пала на Францию, предвещая приближающиеся бедствия. Кабинет Даладье получил в наследство от своих предшественников разбухший бюджет с несбалансированными статьями прихода и расхода. Дефицит определялся в сумме от 12 до 14 миллиардов франков. Между тем поступление налогов было значительно ниже нормального. Экспорт и импорт упали более чем на одну треть. Туризм всегда был одной из наиболее прибыльных статей французского дохода, но за последние годы число туристов, приезжавших во Францию, снизилось с четырех миллионов до одного миллиона. Безработица подрывала социальную структуру страны. Количество безработных увеличилось в четыре раза. Два с половиной миллиона работоспособных людей не имели работы, из них всего 275 тысяч получали жалкое пособие.

Государство должно было содержать почти миллионную армию чиновников. Сменявшиеся один за другим кабинеты пытались переложить бремя кризиса на массы и урезать оклады государственным служащим. Это был все тот же старый, избитый припев: сбалансировать бюджет, завинтить потуже налоговый пресс. Десятки тысяч служащих государственного аппарата, бессильных отстоять свои права, начали вступать в различные организации и присоединяться к проявлениям протеста.

Чем дальше, тем все громче раздавались проклятия восьмимиллионной массы крестьян, усердных, неутомимых тружеников. Цены на пшеницу и вино—вот к чему все сводилось! Это были два талисмана французского крестьянина. Когда он получал за них хорошую цену, как то было до 1931 года, он был доволен. Но как только на мировом, а следовательно и на внутреннем, рынке цены на пшеницу и вино падали, французский крестьянин выходил из себя. Он винил в своих бедах дураков, жуликов и путаников, сидевших в Париже. С 1929 года цены на пшеницу упали на одну треть и резко снизились цены на вино. Дальнейшие перспективы были еще более мрачными.

Кризис сильно ударил и по средним слоям населения. Раздираемые стремлением выбиться в богатые люди и страхом быть отброшенными в ряды пролетариата, представители так называемых средних классов цеплялись за эфемерную надежду: может быть, в конце концов, их небольшие фабрички, скромные магазины, маленькие фермы дадут им не только средства на жизнь, но и обеспеченную старость. Помимо 400 тысяч рантье (лиц, пользующихся постоянным годовым доходом), около 6 миллионов людей были держателями французских государственных займов и облигаций. С возрастающей тревогой следили они за колебаниями курса своих бумаг, а бумаги все падали и падали... в среднем на двенадцать процентов в год. Прошли те дни, когда министр финансов в кабинете Клемансо мог бойко утверждать: «Боши за все заплатят!» Этот самый министр, по имени Клотц, впоследствии был привлечен к суду за выдачу непокрытых чеков. Но жульничеством были не только его векселя, — обманом были и его крикливые обещания, что Германия заплатит по всем счетам. Обманом были и обещания всех кабинетов одного за другим, что катастрофическое падение мировых цен не отразится на Франции, что Франция должна остаться неким островом процветания, оазисом веселой, легкой жизни. Средним слоям населения достаточно было следить за шкалой биржевого бюллетеня. Их имущество, собственность, рента, фермы, лавки, фабрики были в опасности.